В АДУ

На следующий день я позвонила Пенкину. Днем трубку никто не брал. Я уже начала волноваться. Наконец вечером, почти в десять часов, мне ответили.

— Але.

— Толик? Это я, Наташа. То есть, Натаха.

— Какая Натаха?

— Из пивной. Землячка. Помнишь, ты пытался меня ограбить, а потом мы пиво пили в подвале?

— А, Натаха! Куда ж ты подевалась? — с обидой сказал он. — Я уж подумал, ты эта… того… Кинула меня!

— Что ты, Толик! Просто я… э-э-э… болела. Нерв защемило. Лицевой, — без зазрения совести врала я. — Ты меня сейчас даже не узнаешь.

— Перекосило, что ли? — посочувствовал он. -Ты эта… того… беречься надо. А сильно тебя перекосило?

— Сейчас все уже в порядке, — успокоила я его. -Лицо нормальное. Но я изменилась. Даже похорошела. Мне пришлось уколы делать. Обкалывать нерв. Есть такое лекарство. Парализующее. Может, слышал?

— Не-а.

— Как только поправилась, сразу же стала тебе звонить. Но днем тебя дома не было. Твое приглашение осталось в силе?

— Чего-о?

— Я говорю, можно к тебе заглянуть на огонек?

— Еще бы! Давай подгребай!

— Прямо сейчас? А не поздно? Давай я лучше завтра приду. Вечером. Мне… э-э-э… подготовиться надо.

— Идет! — с энтузиазмом сказал он. — Я тоже эта… того… подготовлюсь! Водочки куплю, закуски. Ты молодец, Натаха! Что звякнула.

— Тогда до завтра. Я приду… — Я посмотрела на Андрея, который внимательно слушал разговор. -Часиков в девять.

— Дорогу-то найдешь?

— Конечно! У меня твоя схема.

— Чего? А… Ладно. Так я тебя эта… Жду.

— Пока, Толик, — проворковала я и положила трубку. И Андрею: — Имей в виду, спать я с ним не буду. Даже ради тебя.

— С ума сошла? Я сам его задушу, если он тебя хоть пальцем тронет! Не дожидаясь, пока он приедет на дачу.

— А это мысль, — задумчиво сказала я. — Привезти туда уже труп. Но проблематично. Милиция может остановить. И вообще… Везти в багажнике труп. Фи! Но что же нам делать?

— В смысле?

— Я непрозрачно намекнула, что остаюсь ночевать. Он тоже предполагает следующую схему развития событий: женщина приходит вечером, к столу с водкой и закуской, и пьянка плавно переходит в секс.

— Он не может предполагать, — сердито сказал Андрей. — У него вообще нет мозгов. А что касается постели… Ведь есть водка. Кинешь ему в рюмку таблетку снотворного. Он и отрубится.

— А утром?

— Утром у него голова будет трещать. Не до любви. Скажешь, что все уже было, и он был просто супер. Если же ты с ним переспишь, я тебя убью.

— А как же ребенок? — лукаво спросила я.

— Галя, не зли меня. Я ревную.

— У нас, оказывается, есть чувства! А я уж думала, что ты бревно.

— Я ревную, — повторил он. — Запомни: я буду рядом. Смотреть на ваши окна. Квартира на первом этаже?

— Да. Ты всю ночь будешь там стоять?

— Если понадобится — всю, — отрезал он. — Я буду тебя страховать.

…Все прошло, как по маслу. Я пришла к Пенкину вечером, с бутылкой водки в руке и парой таблеток снотворного в кармане джинсов. Андрей рассчитал дозу, с учетом спиртного. Чтобы Толику вдруг не стало плохо, и он не умер бы у себя в квартире. Пил он, конечно, как слон, но и сердце у него было слоновье.

— Эх, Натаха! — с чувством сказал Пенкин, придвинувшись и положив руку мне на плечо, отчего меня затошнило. — Ты почаще обкалывайся. Ха-ха! Тебе идет. Похорошела. Никогда бы не подумал, что это ты! Такая краля! Только по голосу и узнал! Да еще фигура. Фигура, говорю, у тебя шикарная.

Он потянулся ко мне мокрыми губами. Я проворно закрылась рюмкой водки:

— Выпьем, Толик.

— Выпить надо. Ну давай. За встречу.

«Когда же ты уснешь?» — думала я, глядя, как он сливает в себя водку. Наконец Пенкин откинулся на спинку дивана и захрапел. Я подождала какое-то время, потом впустила в квартиру Андрея.

— Надо его раздеть, — сказала я, кивнув на бесчувственное тело Пенкина. — Для правдоподобности.

Он, брезгливо поморщившись, стянул с храпящего Толика штаны, потом футболку.

— Смотри! — крикнула я. — У него на плече татуировка! Этого мы не учли.

Андрей нагнулся и с минуту внимательно рассматривал татуировку. Потом сказал:

  98