46 
Но приезжий мент ее, конечно, сначала расколет. Потом привлечет к ответственности Вершинина. Тот заплатит штраф и чуток посидит в кутузке.
А вот когда выйдет, осиновый кол ему в зад — это самая наименьшая неприятность, которая его ждет.
А выход какой? Выход один. Чтобы предотвратить все эти неприятности, Яну нужно похитить.
Припрятать на время. Ну, не убирать — нет! За это, как и за рыбу, можно схлопотать от своих же.
А припрятать на время — это мысль. Мент подождет-подождет да и уедет восвояси.
Вот такой у охотника и рыболова Вершинина был расчет.
* * *
Наступление утра можно было угадать по тонкой полоске серого цвета, забрезжившей сквозь крышку, закрывающую вход в подпол, — она была сколочена из толстых, тяжелых, грубых досок.
«Эх, Светлова, горе-детектив». — Аня безнадежно подергала толстые тяжелые доски.
Яна Васильевна, сидевшая дотоле тихо в уголке, встрепенулась вдруг, как птица, с которой сняли колпачок. Завертела нервно головой. И забормотала:
— Солнце, солнце…
— Какое там солнце! — Светлова хмуро смотрела на серые полоски света над головой.
— Солнце.
— Я бы все-таки этого не утверждала.
— Вижу, вижу! — повторяла Орефьева.
— А я ничего не вижу! — тяжело вздохнула Светлова.
— Вижу солнце.., много солнца.., оно больно их жжет.., гонит на камни.., воды им не хватает, воды.., умирают без воды…
— Да что это с вами, Яна Васильевна?
— Вяжу, вижу, все вижу.
— Ну, понятно. С вами все ясно, — опять вздохнула Анна. — Слышали, знаем. «Высоко сижу — далеко гляжу» — фольклор умалишенных.
— Ужасное солнце.., черное солнце.., жжет, жжет…
— Что вы все-таки видите-то, Яна Васильевна?
Поточнее нельзя ли? — поинтересовалась Светлова, больше от скуки, чем от действительного интереса.
— Солнце.., остров.., камни… Солнце жжет нестерпимо… Черепахи… Мужчина с женщиной спасают…
— Ну, этак и я — закрою глаза и что-нибудь увижу, представляя. Насочинять можно все, что угодно. А как проверить?
Но Яна Васильевна Аню будто и не замечала. Она впилась слепым невидящим взглядом в темноту и продолжила бормотать:
— Ужасное солнце.., черное солнце…
И Светлова вдруг пристыженно притихла.
Ведь предсказала Орефьева смерть Полоцухина!
И он действительно умер. И притом в точно назначенный ею срок.
Состояние, в котором находилась эта женщина, действительно можно было охарактеризовать как транс. Но что Яна видела в этом своем трансе?
Какой-то остров в каком-то океане. «Мимо острова Буяна в царство славного Салтана». Что там, на этом острове, все-таки происходит?
Аня попыталась представить. Связать разрозненные слова ясновидящей Яны в единую картинку.
Какой-то остров был заполнен огромными черепахами. Пресмыкающиеся давили друг друга, налезали друг на друга тяжелыми панцирями.
Солнце нагревало каменистый остров. Камни были раскалены, и черепахи, которые уползли далеко от воды, умирали. И уже не могли вернуться к воде — путь им преграждали другие.
Черепахи умирали и поджаривались на палящем ужасном солнце.
Аня поежилась… А вдруг все это правда? И все, о чем Яна бормочет, где-то в данный момент происходит? И Яна это на расстоянии видит?!
Ведь ее в детстве унес смерч. Унес и вернул. Если верить Рею Брэдбери (а хорошие писатели редко ошибаются: все, о чем они пишут, рано или поздно оказывается правдой), смерч — это разумное существо. Хитрое и дальновидное. Он поглощает интеллект своих жертв и умнеет.
Возможно, этим и объясняется, что болгарская прорицательница Ванга, которую тоже, когда она была маленькой девочкой, унес смерч, чудом оставшись в живых, стала обладать удивительным даром.
И вот Яна сидит рядом со Светловой, смотрит куда-то в одну ей видную даль и рассказывает-бормочет:
— Солнце.., остров.., камни… Солнце жжет нестерпимо…Черепахи… Мужчина с женщиной спасают…
В общем, Анна вполне верила в возможность существования таких способностей. Дело в том, что и на нее иногда такое находило. Вдруг ясно, будто краткий приснившийся сон, видишь очень четкую картинку. Правда, если это дар, то Светловой досталась от него всего лишь малая малость.
Неожиданно дощатый настил, закрывающий вход в подвал, с грохотом отодвинулся.
Это Вершинин принес еду и воду. И ему совсем не понравилось, что ясновидящая о чем-то бормочет. Вдруг о его художествах?
Почесав репу, Вершинин притащил крепкий джутовый мешок, бесцеремонно натянул его Орефьевой на голову и крепко замотал бечевкой.
46 
