очень нудно 
48 
Они и в самом деле были таинственно прекрасны, эти украшения. Удивительные, неподражаемые. Жемчуг, стекло, фаянс и золото, чистое золото. Сказочные фигурки; боги, шакалы, львы. Шестьдесят шесть колец-печаток с изображениями богов и фараонов, браслеты с лунным богом Хоном и четырехкрылой богиней Мут на цветке лотоса; серьги и диадемы царицы; скарабеи, амулеты для сердца, цепочки с анкхом, семь головок богини Хатхор, цветы лотоса из золота и голубого стекляруса, стилизованные ракушки и колокольчики; золотые наплечники с изображениями бога Амона или бога с человеческой головой Себиумекера в двойной короне Египта, а еще — бог с львиной головой Апедемак из золота.
Джузеппе Ферлини был опьянен. Он приказывает прочесать всю пирамиду. А потом… что было потом, ученые до сих пор не знают. Но каким-то чудом Ферлини и Стефани все-таки удается спастись, прихватив с собой уже найденные сокровища. Пирамида царицы Аманисхахето была разрушена».
И теперь Павел Савельев знал, почему. И даже догадывался, кем…
В клетку его так и не посадили. Холодова вели длинными коридорами и переходами, доставили совсем в другое здание, в котором он тотчас же узнал «больницу». Здесь для Алексея была приготовлена комната без окон. И только в потолке было прорублено круглое отверстие, через которое и падал в помещение свет дня.
Более чем скромная обстановка… кровать, два стула, стол, пара железных крюков в стене для одежды. Скорее уж тюремная камера, чем жилое помещение. Холодов присел на кровать, и мысли привычно завертелись каруселью вокруг Вероники.
Что происходит, господи? Или эта комната — предбанник иных событий, куда более страшных и мрачных? За ним придут, чтобы отвести в клетку или… сразу уж к жертвеннику?
Он пробудил нежеланную, невысказанную любовь богини и проигнорировал ее чувство… так разве ж такое прощают?
Шорох за массивной дверью насторожил Алексея. Инстинктивно он вжался в стену, готовый к бессмысленному, но отчаянному сопротивлению. Они пришли за ним. Быстро же! Видимо, запас клеток у них здесь просто не ограничен. Интересно, а чего он еще мог ожидать?
Жалость к маленькому принцу Мин-Ра внезапно захлестнула его с головой. Он знал, что будет с мальчиком, знал, что в один из дней боль доведет того до безумия. И никто не сможет помочь ему, пока смерть не освободит Мин-Ра из пут бесконечно жестокого мира. От остеомы он не умрет, потому что добренький боженька превратит ее в остеомиелит, а тот — если не лечить, конечно, — закончится сепсисом.
И мальчик с головенкой ангела умрет, потому что его мать ненавидела из любви к мужчине. Ребенок с длинными белокурыми локонами и голубыми глазенками…
Дверь подскочила в петлях и распахнулась настежь, ударившись о каменную стену. Солдаты в чешуйчатых одеяниях выстроились вдоль стен, как на параде.
«С какой же помпой они все здесь делают, — мелькнула в голове Холодова горькая мысль. — Как на казни какой-то, только вот барабанного боя не хватает. Хотя, может, барабанщики на улице ждут…»
Он даже не понял, кого видит на пороге. Его захлестнуло нечто небывалое, огромное. Захлебнулись слова, дыхание, сердце и рассудок. В комнату вбежали люди… они протягивали к нему руки, похлопывали по спине, чьи-то губы касались его лица, чьи-то глаза глядели на него счастливо… чьи-то голоса, которые он никак не мог узнать, в отчаянии бились в его уши… и вновь эти губы… поцелуи… слезы… его лицо совсем намокло от этих слез… кто-то висел у него на шее… и вновь этот голос… этот голос… Такой живой.
— Лешик! Лешик! Дорогой мой! Лешик… — и губы… и поцелуи… и слезы… и лицо, видное, как в тумане…
Алексей пошатнулся, понимая, что сейчас умрет, что его сердце сейчас остановится уже навсегда, что горло сдавило и не хватает воздуха. Что он ослеп, что он нем, как мир в первые дни творения.
И Холодов сказал:
— Ника! О, господи, о, господи… Ника!
А потом умерли и эти слова. Потому что ее губы нежно прижались к его губам.
Глава 15
ЦАРИЦА И ЖЕНЩИНА
Им дали время насладиться долгожданной встречей. Они нежно обнимали друг друга, шептали что-то ласковое, слова надежды и отчаяния, слетавшие с губ вместе с прерывистым дыханием. Все остальные из пленников старательно отводили глаза в сторону и молчали. Наконец, Павел устал от томительной тишины.
— Ну, и как ты смог добиться всего этого, Леха? — спросил он. — Когда нас выводили из клеток, мы уж думали, все, пришел конец. Наш друг Алик, человек стойкий и до беспредела мужественный, и то чуть не лишился рассудка от страха.
48 
