очень нудно 
62 
— А если мы его возьмем, но приступа не случится? — тихо спросил Лазарев. — Это что будет значить?
— То же самое, Юраш. То же самое. Если вы тронете Ревенко, то засветитесь, ярко и неугасимо. Это не только мое мнение. Это факт, известный в моем департаменте и за его пределами. Так что держитесь от греха подальше, не трогайте доктора Ревенко. Ведь Ахмеджанова мы возьмем в любом случае. Если вы перестанете нам мешать, то все, что он скажет, останется между нами, смежниками.
— А ты, Глебушка, не преувеличиваешь? Константинов преувеличивал. Пока никто, кроме него, не догадывался, что возможный арест доктора Ревенко службой ФСБ засветит чье-то активное нежелание взять Ахмеджанова живым. Но он чувствовал: ход сделан правильный и в определенной степени Ревенко обезопасили.
— Нет, Юра, я не преувеличиваю. А даже преуменьшаю. Ну зачем нам межведомственные разборки в такой острый момент? Кому от этого лучше? Ты уж как-нибудь объясни своим коллегам, что можем с чистой душой отдать им потом все лавры. Помнишь, как сказал Шелленберг в «Семнадцати мгновениях»? «Какая разница, кого погладят по головке и кому дадут конфетку?»
— А ты помнишь, что ему ответил Мюллер? «Я не люблю сладкого». Так вот, я тебе, Глебушка, тоже скажу, я не люблю сладкого.
— Любишь, Юраш, любишь, — улыбнулся Константинов, — ты еще в академии мог плитку шоколада за минуту умять.
Глава 15
Маша стояла босиком на траве, в шортах и короткой футболке. Держась рукой за спинку плетеного кресла, она сосредоточенно делала какие-то балетные упражнения и шепотом повторяла:
— Гран батман, пти батман, плие!
Она так увлеклась занятием, что не заметила Вадима, остановившегося на крыльце и любовавшегося ею.
Оторвавшись от спинки кресла, она вдруг быстро завертелась на одной ноге, потом, легко оттолкнувшись от земли, на секунду повисла в воздухе, но тут же шлепнулась на траву и, заметив наконец Вадима, улыбнулась:
— Доброе утро!
Вадим шагнул к ней, хотел помочь подняться, но она уже вскочила на ноги.
— Доброе утро, малыш. Ты завтракала? — Он взял в ладони ее горячее, раскрасневшееся от полуденного солнца лицо и поцеловал приоткрытые сухие губы.
— Нет еще. Я не люблю завтракать одна, а ты спал. Завтракать решили на кухне, в саду слишком жарко.
— Помнишь старый телесериал «Адъютант его превосходительства»? — неожиданно спросила Маша, отхлебнув кофе из маленькой чашечки.
— Конечно, — удивленно улыбнулся Вадим, — я его несколько раз смотрел.
— Помнишь, Кольцов возвращается ночью домой, а мальчик Юра, сын погибшего офицера, спрашивает: «Павел Андреевич, вы шпион?» Так вот, я тоже хочу спросить тебя: Вадим Николаевич, вы шпион? Или мафиози? Кто вы, Вадим Николаевич? Почему вас боятся бандиты? — Маша улыбалась, но глаза ее были серьезны. — Понимаешь, я вчера решила вымыть голову. Наверное, лучше бы мне в руки не попала случайно именно та бутылка из-под шампуня, в которой вместо английского жидкого мыла с протеином оказалась кассета. Конечно, мне ужасно стало интересно — что же такое на этой кассете? Почему понадобилось так хитро ее прятать? Но, поборов свое здоровое любопытство, я поставила бутылку на место и колпачок завинтила. А потом я вспомнила, как испугались бандиты на улице, как те, в сарае, уважительно разговаривали с тобой на своем языке. А теперь успокой меня, пожалуйста, и соври что-нибудь так, чтобы я поверила и перестала бояться. Ведь правды ты мне все равно не скажешь…
Прежде чем ответить, Вадим залпом допил свой остывший кофе и закурил.
— Я не стану врать тебе, малыш. Полтора года я оперирую раненых чеченских террористов, которых переправляют тайно сюда, в горы. Если я откажусь это делать — меня убьют. Если буду продолжать — рано или поздно арестуют. Мне приходилось и раньше оперировать бандитов, но совсем других, местных. Там пулевые и осколочные ранения случались редко.
Ко мне обращались солидные люди, крестные отцы местных мафий, с обычными хирургическими проблемами. Я был чем-то вроде придворного хирурга для них. А теперь я оперирую бандитов, удаляю пули и осколки. По закону врач обязан тут же сообщить в милицию, если к нему попадает раненый с огнестрельным или ножевым ранением. Но дело даже не в этом. Совершенно случайно и неожиданно у меня в руках оказалась кассета, на которой заснято, как крупный чиновник, кандидат на пост губернатора, получает полмиллиона наличными из рук чеченского полевого командира, бандита, находящегося в розыске. Из разговора становится ясно, что чиновник получает деньги от бандита постоянно и его предвыборная кампания полностью оплачивается чеченцами. А бандита, находящегося в розыске, я оперировал полтора месяца назад. Он практически не имел шансов выжить…
62 
