очень нудно 
30 
Этим императрица как бы давала понять, что не возражала бы против удаления Орлова. Но повод должен был быть надежным. Граф Никита Иванович был дипломатом и в толкованиях не нуждался... А подходящий случай при желании должен был представиться.
Через несколько дней стало известно, что его сиятельство граф Григорий Григорьевич Орлов отбывает в важную инспекционную поездку по гарнизонам.
4
После памятного разговора Анны с императрицей прошла неделя. Фрейлина постепенно успокаивалась. С поручиком более не встречалась, а тот не понимал, почему его избегают... А она просто не испытывала нужды. И тем более – чувств, о которых постоянно тараторили фрейлины. Ей нужна была близость, и она поддалась влечению. Теперь же этот офицер в ее глазах ничем не отличался от остальных. Так уже бывало и раньше, дома. В какой-то момент она вспыхивала и со страстью отдавалась если не первому встречному, то, во всяком случае, особенно не разбираясь. Почему так?.. Слушая разговоры фрейлин о любовных переживаниях, она порой начинала жалеть себя, перебирала жизнь, вспоминала, как рано стала проказить и блазнить ее плоть. Виноватила себя. Иногда молилась, просила у Бога прощения. Думала, что не давай она с детства поблажки вожделениям, вышла бы по воле батюшки замуж, как все девицы... Не случилось. И теперь за свою угодливость к плотской страсти ей приходилось расплачиваться остуженной душой... Так ей порой думалось...
Однажды вечером в своей комнате Анна нашла на подоконнике букетик незабудок с короткой запиской без подписи, написанной по-французски: «Этот нежный голубой цветочек называется незабудка. Положи его на сердце, и он расскажет тебе о том, как я полон любовью. Я сделаю то же и если мой цветок завянет, это будет означать конец надеждам». В тот вечер она не дежурила. Но Екатерина, рано удалившись в опочивальню, велела ее позвать. Анна спрятала букетик с запиской за корсаж и, войдя к Екатерине, положила их на ночной столик.
– О, un billet-doux <Любовное письмо? (франц.).> и букет – die Vergissmeinnichtеn, как это по-русски – «не-забудки». А знаете ли вы, что означает, когда они склоняют свои головки?.. Увы, это есть печаль и любовный неудач... Но ты, кажется, хотел мне что-то рассказать?..
И Анна впервые поведала историю своих детских шалостей и более поздних забав, исключив из них, разумеется, некоторые подробности, касавшиеся покровительства графа Григория Орлова. Повествуя о своем знакомстве с поручиком Высоцким, она сетовала, что не умеет любить; что отдается лишь чувству страсти, которую не может сдержать. Еще она говорила, что ее беспокоит не людская молва, а то, что сплетни дойдут до ее величества совсем в другом виде и она лишится доверия и милости государыни, которую она одну на свете любит и почитает... Рассказ получился откровенный и долгий. Императрица не перебивала. Она была определенно взволнована исповедью и когда девушка закончила, заметила:
– Бедный дитя, я так тебя понимать... У женщина два руля управляют ее жизнью: первый – сердце или натур ее, плоть; второй – душа, разум. Твой душа еще спит. Слишком сильный у тебя натур. Надо учиться согласовать душа и сердце. – Когда Екатерина волновалась, она начинала говорить особенно неправильно, пока не замечала и не брала себя в руки. – Умный женщин имеет сердце вольный. Нет для него стыда, нет и вреда, когда оно загорается чувством... Это слабый люди с маленький сердце придумали, что чувство должно быть единожды в жизни. Отнюдь. И двоежды и триежды... О том весь мир ведает. Ведают все, да не смеют сказывать открыто. Ежели сердце и душа в женщина ладно живут, не стесняют один другой – это ее счастье. Перед подлинный страсть не могут устоять даже троны и люди готовы платить за нее любой цена... Ты говорить – сплетни... Сплетни – это люди. На чужой роток не накинешь платок. Не нам ли заповедано: не судите, да не судимы будете. Так-то, ma ch?rie, ты правильно делал, что рассказать мне все. Твой правда и доверие достоин награда. Молчи, молчи, я знаю – ты бескорыстна. Но это мой дело и мой привилегий. Кроме того, ты же знаешь, как я люблю делать подарки. – Она протянула руку и, нашарив на ночном столике золотую табакерку, протянула ее Анне. – Возьми, пусть это будет память о наша беседа. – Анна встала на колени и прижалась губами к руке императрицы. – Полно, полно, голубчик, вы же знайт, как я люблю вас.
Анна уже уходила, когда Екатерина остановила ее:
– А что, мой королефф, был ли он естеством достаточен и в деле хорош ли?
30 
