Последние отзывы

  79  

Через пару дней, дожидаясь выхода императрицы, Григорий Александрович, не здороваясь, подошел к Анне и заступил ей дорогу.

– Вот что, милая, – вполголоса произнес он, с трудом сдерживаясь, – последний раз предупреждаю, не лезь в чужие дела. Еще раз влезешь...

– Об чем вы, ваша светлость? Я и в мыслях не думала...

– Об чем – сама знаешь. Служба твоя пробни придворной кончилась. Это я тебе говорю. Да ты сама у святого Сампсония была. А не можешь от ремесла свово поганого отстать, так ищи client?lе <Клиентуру (фр.).> в другом месте.

Анна вспыхнула, но сдержалась и ответила, не повышая голоса:

– Видно, напрасно была я в надежде заслужить вашу милость, когда отказала в просьбе некоторой персоне, в коей вы имели свой интерес. И ее величеству не стала об том сказывать...

Потемкин нахмурился. Он почувствовал, что в запасе у проклятой бабы есть еще нечто, способное повредить его кредиту. Иначе она бы не стала столь дерзко себя вести.

– Ты об чем толкуешь?

– На сей раз не об чем, а о ком, ваша светлость. Сами, поди, не запамятовали, для кого у управляющего имением графа Петра Александровича турецкие ковры с шалями торговали...

– Ах, ты...

Потемкин задохнулся. Лицо его стало багровым. Анна знала, куда метить. Это был прямой намек на его Бажену, которую он поселил в специально купленном на пожалованные императрицей деньги большом доме у Царицына луга. Перевел туда и преданных ему охранников. Велел набрать девок посмышленее из новопожалованного имения. Украсил покои во вкусе цыганки восточными коврами, низкими мягкими диванами со множеством подушек, дал ей трех горничных-черкешенок...

Девушка принимала все как должное, без радости и проявлений любви. Ей не нравился Петербург. Привыкнув к солнцу юга, к необозримым жарким степям, к беспорядку и кипению обозной жизни, она скучала и задыхалась в тесных стенах дома, ненавидела дождь, обилие воды в Неве и каналах, весь сырой петербургский климат. Не нравились ей и люди, которыми окружил ее сиятельный господин-любовник. Да и сам он, занятый службой, наведывался не часто. И она при встречах уже не радовала его вспышками дикой страсти.

Потемкин страдал от раздвоенности чувств. С одной стороны была императрица, его давняя романтическая любовь, его надежда и выигрыш в лотерее судьбы. С другой – необузданная цыганка, в бешеных волнах страсти которой он захлебывался, тонул и выплывал, испытывая ни с чем не сравнимое блаженство плоти. Кроме того, были еще Сашенька, Варенька и Надин – три сестры Энгельгардтовы, которых он ласкал и целовал, любя «отечески», как уверял государыню...

Но ведь он старался в такой тайне держать эту сторону своей жизни! Что делать, если проклятая «пробня» донесет все, как есть? Его карьера рухнет в самом своем начале, на взлете. Императрица, возможно, еще простит ему племянниц, но не девку-цыганку... Историю каменноостровских бань, которую рассказала ему Прасковья Брюс, он хорошо запомнил.

Быстрый ум Григория Александровича за считанные мгновения перебрал возможные варианты выхода из создавшегося положения. Ясно было одно: иметь врагом влиятельную и столь осведомленную статс-фрейлину он позволить себе пока не мог. А посему постарался сбавить тон.

– Я думаю, Анна Степановна, что устраивать между собой баталии, нам резона нет. Сие никому на пользу не пойдет... – Он говорил, стараясь не смотреть на фрейлину пылающим зрячим глазом, чтобы не показать истинное чувство. Но под конец все-таки не сдержался: – А в дела мои ты носа не суй, как и я в твои не лезу. Не послушаешься – пожалеешь. Ты мой нрав знаешь.

– Воля ваша, ваша светлость, – фрейлина присела в реверансе и холодно улыбнулась. – Только приказания мне по регламенту службы моей изволят ее величество отдавать. Ей я служу...

Потемкин поклонился и отошел. Друзьями они не стали.

6

Через месяц Анна в сопровождении немки-кормилицы отвезла новорожденную девочку в имение к Марье Самойловой, сестре графа Григория Александровича. Там при крещении нарекли ее именем Елисавета с отчеством Григорьевна и с фамилией Темкина. Ни мать, ни отец, по обеспечении ее доходами с имения, записанного на имя новорожденной, дальнейшей ее судьбой не интересовались.

Примерно в то же время по мощеным дорогам Австрии катилась, погромыхивая кованными колесами, богатая карета с орловским гербом на дверцах. Тесноватое помещение заполняла громоздкая фигура Григория, оставляя совсем немного места тоненькой женщине с навеки испуганными глазами. Княгиня Елизавета Николаевна, ныне – Орлова, дочь генерал-майора Николая Ивановича Зиновьева, петербургского обер-коменданта и двоюродного брата Орловых. Несчастное дитя! Изнасилованная в тринадцать лет пьяным дядюшкой, она получила в утешение фрейлинский вензель. И вот теперь – жена своего насильника...

  79