Лёгкий, ненавязчивый романчик 
86 
– Петр Васильевич? Ну и ладно, и хорошо... Ступайте, мой королефф... Скажите господин шталмейстер, что в Москву мы будем поехать через два неделя. Может быть и ты к тому время будешь что-нибудь узнавать о наша красавица-цыганка? Как ты считаешь, ma ch?rie?
– Я постараюсь, ваше величество, очень постараюсь...
– Вот и хорошо. А теперь иди – утро вечер мудренее.
Возвращаясь к себе Анна ломала голову: «Куда запропастился Петр Трофимович? И от Дуняши никаких вестей». Но придумать, как поторопить события у нее не получалось.
13
В этот свой приезд в Москву императрица остановилась у Пречистенских ворот во дворце князя Голицына. Сюда она и вызвала новопожалованного фельдмаршала с докладом о малороссийских делах, послав за ним придворную карету. Встретила победителя на крыльце. Расцеловала, глядя на стоящего за его спиной красивого статного офицера. Румянцев представил:
– Полковник Завадовский, ваше величество. Знаю как человека, вот уже десять лет разделяющего со мною труды на благо империи.
Во время разговора граф Петр Александрович не раз обращался за справками к полковнику и получал ответы, для коих тот даже не заглядывал в привезенные бумаги. Он с восхищением глядел на императрицу, пораженный ее величием и простотою в обращении. На прямой вопрос, обращенный к нему государыней по-французски, Завадовский легко ответил, но по-русски, поскольку было ему известно, что Румянцев французского языка не знает. При этом он так построил свой ответ, что из него фельдмаршал мог понять и вопрос императрицы. Все это не прошло мимо внимания Екатерины.
На прощание она пожаловала Завадовскому бриллиантовый перстень со своей монограммой и велела обождать начальника в карете.
– Ну, Петр Александрович, а ведь я его у тебя отниму. Гляди-ко, какой перл воспитал. Быть ему в кабинет-секретарях.
– Помилуй, матушка-государыня, почто сиротишь? Я ведь тебе и так уже Безбородку отдал...
– Ну, ну, не плачь. Тебе далее снова Малороссией управлять. Для сего дела новые люди нужны, не из хохлов. А то снова о привилегиях запоют, вспомни Нежин...
Румянцев, еще до войны назначенный генерал-губернатором Малороссии, тщательно следил за составлением наказов по уложению. И, конечно, не мог забыть о тех суровых мерах, которые пришлось принимать в Нежине при выборе депутатов в комиссию от шляхетства... Теперь же понимая все, он и не возражал бы противопоставить Потемкину своего человека. А то уж больно стал зарываться одноглазый циклоп... Посему, после приличествующей слёзницы, фельдмаршал согласился с доводами государыни. Так была решена судьба Петра Васильевича Завадовского.
На прогулке Екатерина шепнула своей фрейлине, что хорошо бы отправить нового кабинет-секретаря к Роджерсону.
– Ну, а потом, приглашай его к себе...
Все прошло заведенным порядком. Уже через малое время, произведенный в генерал-майоры и пожалованный званием генерал-адъютанта, Петр Васильевич Завадовский сделался ближайшим доверенным лицом императрицы по кабинетским делам. А там...
Занятый делами, Потемкин не сразу заметил, как поредели посетители в его передней. И только преувеличенная почтительность фрейлины Протасовой да мстительный блеск ее глаз заставили его внимательнее приглядеться к своему окружению. Не обошлось и без Прасковьи Брюс. Улучив момент, статс-дама открыла глаза графу Григорию Александровичу...
– Ты, Григорий Александрович, али вовсе глазами-то ослеп, не видишь, что вокруг деется? Ведь тебя не токмо обманывают, но еще и осмеивают. И место, кинутое тобою теплое в опочивальне государыни, не остывает... Гляди, ваша светлость, не проворонь судьбу.
Желая проверить правильность наветов, Потемкин, с обиженным видом, стал проситься в Новгородскую губернию для инспекции, и был обескуражен... немедленным согласием императрицы. Под конец разговора она заметила:
– Ты только надолго-то не покидай нас... Дел много.
– Да-к у тебя и советчиков, и кабинет-секретарей новых, слыхать, невпроворот...
Екатерина не ответила. Она еще помнила скандалы «первого Григория», и потому начинать то же со «вторым» побаивалась. Хоть и не хотелось признаваться, а... не тот возраст...
В апреле 1776 года Потемкин уехал, а счастливый соперник, получив в Могилевской губернии Августовскую экономию и четыре тысячи душ, занял адъютантские покои в Царскосельском дворце. Ликование придворных трудно было представить. Потемкина боялись, как никого другого. А Петя Завадовский, конечно, человек неглупый, но тихий и, по бедности своей, алчный...
86 
