130 
Ого, подумал Муму. Откуда он все это знает?
– На, – словно прочитав его мысли, с непонятным отвращением сказал полковник. – Ознакомься.
Он швырнул на одеяло сложенную газету. Дорогин развернул ее и сразу увидел знакомую фотографию – вернее, целую подборку. Здесь было старое фото, изображавшее знаменитый сервиз во всей красе, и фото басмановского чайника, и даже фотокопия акварельного натюрморта с изображением самовара. Еще здесь была фотография скорчившегося на полу в луже крови школьного сторожа и выведенной на перегородке повыше его головы пентаграммы. Вместе с набранным мелким шрифтом текстом все это занимало целый разворот, и в конце статьи, конечно же, стояло интригующее: «Продолжение следует»…
Дорогин наискосок пробежал статью глазами, в сердцах скатал газету в ком и зашвырнул в дальний угол палаты. Теперь ему стало ясно, почему Варвара была такой покладистой и разговаривала с ним таким подозрительно спокойным голосом.
– Елки-палки, – сказал он. – Какой сегодня день?
– Четверг, – ответил полковник, который разглядывал его с выражением неодобрительного любопытства. – Газета только что вышла, если тебя интересует именно это.
– Это, это, – проворчал Дорогин, отбрасывая одеяло и спуская ноги на пол.
Он встал, прислушиваясь к своим ощущениям. В боку неприятно тянуло, и он отзывался на каждое движение резкой болью, как будто там что-то рвалось. Голова кружилась – видимо, от потери крови. В остальном все было нормально, если не считать отсутствия брюк. Из одежды на Дорогине были только застиранные больничные трусы со слабой резинкой и желтоватая нательная рубаха с черным казенным штампом на подоле.
– И далеко ты собрался в таком виде? – иронически осведомился Терехов. – В следственный изолятор торопишься?
– Мужики, – сказал Муму, – нужны штаны. Я быстренько. Надо только вывезти эту сумасшедшую из города. А потом хоть в изолятор, хоть сразу в лагерь.
– Как тебе это нравится? – обернувшись к майору Круглову, спросил полковник. – Его пришли допрашивать, а он требует организовать ему побег из больницы. Это инопланетянин какой-то, ей-богу. Может, тебе еще и пистолет дать? – осведомился он у Дорогина.
– Обойдусь, – проворчал Муму, не став упоминать о том, что пистолет у него имеется. – Лучше подбросьте меня до дома. А что касается допроса… В статье все написано. Можете рассматривать ее как свидетельские показания. Подробности, которых там нет, я вам изложу после того, как вытащу Варвару. Могу письменно изложить, а могу и устно.
В коридоре они, конечно же, столкнулись с Тамарой. Демонстративно не глядя на Дорогина, Солодкина очень сухо и официально осведомилась у полковника, куда они ведут больного. Полковник попытался отделаться шуткой, сказав, что больного ведут в тюрьму, и немедленно пожалел об этом. «Врач назначил больному постельный режим, – сказала Тамара, – и если полковник Терехов думает, что я позволю кому бы то ни было нарушить это предписание, то он глубоко заблуждается. Полковник милиции – это не Господь Бог, а всего-навсего полковник милиции. Вот и командуйте у себя в отделении или где вы там работаете, пока вас оттуда не уволили за нарушение прав человека…»
Полковнику пришлось долго извиняться, прикладывая ладонь к сердцу и разводя руками, прежде чем Тамара немного успокоилась. Убедившись, что Дорогин вернулся в постель и укрылся одеялом до самого носа, она резко развернулась на каблуках и вышла из палаты.
– Ну, Дорогин, – сказал полковник, – я тебе этого не забуду.
– На каком мы этаже? – спросил Муму.
– На втором, – ответил Терехов. – Ты знаешь, что по тебе психушка плачет?
– Все лучше, чем тюрьма, – сказал Дорогин. – Подгоните машину под окно. А то, если я начну в октябре месяце без штанов вокруг больницы бегать, меня могут и впрямь в психушку закатать…
– Обалдеть можно, – сказал молчавший до сих пор майор Круглов и первым двинулся к выходу из палаты.
…Свернув с кольцевой на дорогу, которая вела в сторону Медвежьих Озер, Сергей посмотрел в зеркало заднего вида. Дорога позади была пуста. Похоже, ему удалось избавиться от обоих «хвостов» – и милицейского, который следовал за ним от самого Клина, и того, который увязался за его машиной в двух кварталах от дома Белкиной. Для этого ему пришлось попотеть, вертя баранку и ожесточенно работая педалями. Рана в боку, судя по всему, открылась, и теперь под тугой повязкой было горячо и влажно. Дорогин незаметно дотронулся до бока и бросил быстрый взгляд на руку. Ладонь была чистой – по крайней мере, пока.
130 
