очень нудно 
30 
«А где водитель?» — подумала Мика. Заглянула в кабину, но увидела только серый свитер, брошенный на переднее сиденье. Вторая половина июня в этом году выдалась прохладной. Ждать водителя Мика не стала, пошла прочь.
Они столкнулись у входа в супермаркет. Парень прижимал к груди огромный пакет и озирался по сторонам.
— Привет! — сказала Мика.
— Как здорово! Я так и думал, что вас встречу! Каждый день сюда приезжаю. Стою тут по часу, жду.
— И?… — спросила она.
— Что и?
— Не странное ли место для свиданий?
— Нормальное.
— А где еще ты с девушками встречаешься? В химчистке? В прачечной? Или в мастерской по ремонту обуви?
— Вы не просто злая. У вас даже чувство юмора злое. — У него были удивительные глаза. Совершенно детские, серые, в яркую коричневую крапинку. «Милый», — снова подумала Мика. Она не понимала, почему хочет говорить ему обидные и злые вещи.
— Так зачем же ты меня ждешь, если я злая? Лицо приятное?
— Я думал, может, вам одиноко?
— А ты всех одиноких женщин спасаешь?
— Я вообще-то их боюсь. Женщин.
Парень поставил пакет прямо на землю. Мике хотелось смеяться. Откуда он на нее свалился, этот Глебушка? Со своими глупыми детскими глазами, с «Газелью» этой, с пакетом, набитым едой?
— Мне тоже надо в магазин, — сказала она.
— А сумки можно донести?
— Сегодня можно, — разрешила Мика.
— Погодите, я свой пакет в машину отнесу! Вы только не уходите! Не уходите! Пожалуйста!
Он просто-таки рванулся к своей «Газели», а Мике почему-то захотелось убежать. Исчезнуть, а потом сменить квартиру. Чтобы не видеть его больше никогда, никогда, никогда…
— Как вас все-таки зовут? — спросил он, катя по залу супермаркета ее тележку.
— Ми… Людмила, — спохватилась она.
— Значит, просто Милой нельзя?
— Как? — переспросила она.
— Милой.
У нее опять комок подкатил к горлу. Ничем хорошим это не кончится. Он даже не ребенок, которого нельзя обманывать. Он просто… Глебушка.
— Хорошо. Пусть будет Мила. Ты с работы?
— Да. Конечно. Молока надо?
— Да. Один живешь?
— Нет. С мамой и с сестрой.
— С мамой и с сестрой, — эхом повторила она. — И соус чили. А сколько тебе лет?
— Двадцать восемь.
«Мы ровесники! Нет, теперь я по паспорту старше на три года. На самом деле мы ровесники. Но это же смешно!»
Она чувствовала себя старше на целую вечность. На ту лавину, обрушившуюся с гор, на Тимкину ненависть, на три ограбленные квартиры, на…
— А тебе? Тебе сколько лет?
— Столько же. То есть чуть-чуть побольше. — Она разозлилась. — Ты что, не знаешь, что женщину об этом не спрашивают?
— Нет. Не знаю.
— И ты не был женат? Китайский салат в корзину положи.
— Нет. Не успел.
— А девушки? Были у тебя девушки?
— А разве мужчину об этом спрашивают? — Она заглянула в наивные серые глаза с цветными крапинками. Ах, он…
— Спрашивают. По одной очень важной причине.
— По какой? — Он чуть прищурился и потащил с полки какой-то экзотический фрукт.
— Положи, — тихо сказала она. — Лето сейчас, на рынке купим.
— По крайней мере, не так сразу.
— Что не так сразу?
— Спрашивают не так сразу. Можно, мы сначала будем на «ты»?
— Глебушка, ты чудо.
— Я тоже так думаю. — Он самодовольно пригладил рукой каштановый вихор на макушке.
…Она сама не ожидала, что такое может случиться. Само собой, без всяких предисловий. Они с Глебушкой пришли в ее квартиру, выгрузили пакеты на стол. Он стал выкладывать на поднос нежные, розоватые абрикосы. А у нее вдруг ноги подогнулись. Так захотелось своими губами тронуть его пухлые детские губы. И так сладко что-то оборвалось в груди.
Она отошла к окну, постаралась дышать ровнее и вспомнить, как все это было раньше. А напряженной спиной ждала. В самом деле, чего? Он же только Глебушка. Но подошел, очень осторожно положил руки на ее плечи, погладил чуть-чуть и замер. Она тоже замерла. «Можно?» — ласково спросили его руки. И вдруг какая-то слепая, совершенно бесконтрольная страсть развернула ее и заставила почти наброситься на этого чужого, совершенно незнакомого человека. С поцелуями, с жадностью, которая ночами мучила ее и не давала спокойно заснуть. Ну откуда он взялся здесь? Зачем?
— Т-с-с. Тихо, тихо.
Он снимал ее мокрую футболку так же осторожно и все еще не веря в то, что это может быть так быстро и прямо здесь. В кухне, на столе, между чайником с отколотой ручкой и подносом, полным нежных абрикосов с мятыми спелыми бочками. Они даже не разделись как следует. Какая-то жадная, бешеная спешка, после которой она полчаса ревела в ванной, а он подбирал с пола упавшие абрикосы, отчаянно жалея раздавленную розоватую мякоть. А потом тихонько скребся в дверь ванной:
30 
