28 
— Тётя Тэкля, мы вас не понимаем! — улыбнулся Николай Николаевич. — Какое добро? Какие писульки?
— А вот сейчас увидишь! — Тэкля энергичным движением подняла полу своей широченной жакетки, вытащила откуда-то измятую бумажку и зло швырнула на стол — На, читай!
— Ну-ну! — Николай Николаевич разгладил бумажку и какое-то время рассматривал её с немым удивлением, будто не в силах проникнуть в смысл слов, которые были там написаны. Потом тряхнул головой и захохотал так, что Тэкля испуганно перекрестилась и на всякий случай немного отступила от «начальника допа».
— Чего ты смеёшься? — недоуменно спросил дед Рыгор. — Что там такое написано?
— Нет, ты только послушай! — воскликнул Николай Николаевич. — Это, брат… это шедевр! — И учёный снова захохотал.
— Дай я сам! — не выдержал старый рыбак.
— Нет-нет, слушай: «Эта расписка выдана гражданке Тэкле в том, что мы, отряд ДОПП, взяли у неё в долг следующие фрукты: яблок «Белый налив» — десять, яблок «Титовка ранняя» — пятнадцать, груш «Бэра слуцкая» — двадцать пять. Всего пятьдесят штук на сумму, которую позднее определит сама хозяйка. Комитет ДОПП». Ну, что ты скажешь?
— Покажи, покажи мне это сочинение! — нахмурился дед. Он водрузил на нос очки и тут же сорвал их. — Валерка! — крикнул он на всю поляну. — Гуз. Поди сюда!
Тишина.
— Я кому говорю?!
Ни звука.
— Алик!
И снова в ответ молчание.
— Ах, обормоты! Ну, вам же хуже будет! — проворчал дед и, захватив хворостину, направился в палатку.
Там — только рассыпанные на полу яблоки и груши да старенькая Валеркина шапка. Григорий Петрович почесал за ухом, поднял с земли, грушу, долго глядел на неё, потом понюхал и… надкусил. «Смотри ты, вкусная какая!» — покрутил он головой и пошёл назад, к столу.
— Ну что, не нашёл? — улыбнулся Николай Николаевич.
— Нет.
— Удрали!
— Как же, их поймаешь! — подхватила Тэкля, зло вращая выпуклыми глазами. — Я и то их ни разу ещё не поймала! Из-под носа выхватят. День и ночь в саду торчу, пообедать боюсь сходить…
— Как же они умудрились «одолжить» у вас столько яблок да ещё и расписку выдать? — поинтересовался Казанович.
Тэкля насупилась, минуту молчала, потом смущённо заговорила:
— Патефоном из сада выманили. Пластинки стали возле реки крутить. Я, дура, подошла послушать. Ну, они и натрясли груш да яблок, а в будке эту писульку оставили.
Казанович снова захохотал: ему пришлась по душе остроумная выходка ребят.
— Смеётесь над глупой бабой! — обиделась Тэкля. — Бог вам этого не простит…
— Ладно, тётка, — уже серьёзно сказал Николай Николаевич. — Говори, сколько мы должны.
— Да сколько же? — сразу повеселела Тэкля. — Как со всех, так и с вас. По полтиннику за яблоко и рублик за грушу. У меня ведь груши не какие-нибудь… У меня груши…
— Хорошо, хорошо, знаем, — перебил её Казанович. — Распишитесь.
— Как это? — не поняла Тэкля.
— Напишите разборчиво на расписке, что деньги в сумме…
— Тридцать шесть с полтиной, — подсказала Тэкля.
— …в сумме тридцать шесть рублей пятьдесят копеек получили.
— Это я сейчас! — Тэкля осторожно взяла из рук учёного карандаш и долго выводила кривые, неуклюжие буквы. — Так? — спросила она наконец, глянув на Казановича.
— Так, так. Получите деньги.
Тэкля, слюнявя пальцы, пересчитала бумажки, поклонилась.
— Кушайте на здоровье! А я уже пойду. Давно домой пора.
— Иди, иди, тётка!
— Пойду. — Тэкля переступила с ноги на ногу, несмело спросила: — А вам больше яблок не потребуется? Я бы уж сама принесла.
— Спасибо! — Николай Николаевич прищурился, озорно посмотрел на женщину и вдруг спросил: — Тётя Тэкля, вы в бога верите?
— А как же! Я ведь не молодая…
— А вы слыхали, что бог скупых после смерти в ад посылает?
— Так не нужно яблок? — словно не расслышав, переспросила Тэкля и заспешила прочь от палатки.
— Здорово ты её! — засмеялся дед Рыгор и, помолчав немного, спросил — А что же нам всё-таки с ними делать, с нашими «допповцами»?
— Нужно подумать, — ответил Николай Николаевич и улыбнулся каким-то своим мыслям.
— И хорошенько подумать, — уже серьёзно заключил дед. — Иначе сорванцы ещё что-либо выкинут.
Гуз спасается бегством. Снова горбун!
Едва Тэкля вспомнила про расписку, Валерка вскочил на ноги. Миг — и он уже лежал рядом с Аликом под нарами.
28 
