очень нудно 
52 
— Да, — со вздохом сказала она.
— Антонина? Это я, — раздался в трубке визгливый женский голос.
— Кто — я?
— Не узнаешь? Валя! Вот кто! Богатой буду! Слушай, вы где? Мне Петров звонил. Говорит, застряли в пробке. Так время сколько? Совсем с ума сошли? Что ж там такая за пробка? У меня уже все остыло! Соседи разошлись! Я тут что, до вечера вас буду ждать? Обо мне-то кто подумал? Вас бы на мое место!
— А тебя на мое, — не удержалась Антонина Дмитриевна. — Не переживай: мы Нину уже помянули. И ты не жди. Посиди с соседями. Выпей.
— Да что там у вас случилось-то? — взвизгнула Валентина.
— Тебе русским языком сказали: пробка!
— Слышь, Антонина? — таинственно понизив голос, сказала ее собеседница. — Греков-то про денежки узнал!
— Про какие деньги?
— Что Нина была богатая! Раз Петров знает, то и Юрка знает! Они ж друзья-приятели! Что делать-то будем?
— Я тебе не понимаю.
— Да брось! Не понимает она! Ха-ха! Нина мне сказала, что одолжила тебе денег! Я-то молчу, потому что у меня тоже рыльце в пушку. Если Греков узнает, он меня прикончит! Боюсь я его, — пожаловалась Валентина.
— Много ты у нее взяла?
— И не говори! Только не я, а Николай мой приезжал. Я-то по мелочи — перехватить до зарплаты. Ты же знаешь, мы вечно в долгах. А Колька бизнес затеял. Сколько, мол, можно на дядю горбатиться? Пора и на себя поработать. Короче: решили мы с ним открыть магазин. Пошли в налоговую, зарегистрировались как ЧП.
— Как кто?
— Частный предприниматель! А денег-то где взять? Кредит! Но там та-акие проценты! Разумеется, Николай мой на Нину рассчитывал. Та вроде бы да, а потом на попятную. Она за последние полгода сильно изменилась. Ну сама на себя стала не похожая! Была такая добрая, ни в чем не отказывала, слова поперек не скажет. А тут словно подменили! Я, говорит, для себя хочу пожить. Устала, мол. Заездили вы меня. Уйду я от вас.
— Это она, должно быть, на самоубийство намекала, — ухватилась за эти слова, словно за спасительную соломинку Антонина Дмитриевна.
— Может, и на него. У Нинки это было — о смерти, об усталости. Там, мол, хорошо, на том свете. Юрка говорит, что постоянно угрожала ему самоубийством. Уйдешь, мол, а я застрелюсь.
— Да, да, да, — закивала Антонина Дмитриевна.
— А пистолет-то он на даче держал. Не иначе как нарочно. Слышь, Антонина? У нее глюки начались! Совсем крыша поехала! И в деньгах Кольке отказала! Он приехала, а она: «Сами, мол, выкручивайтесь. Я на вас больше горбатиться не буду!»
— Нина прямо так и сказала? — удивилась Антонина Дмитриевна.
— Ну примерно. Она ж интеллигентная была! Как же! «Ваши долги — это теперь ваши проблемы» — вот как сказала. Колька-то мой еще раз к ней ездил.
— Уж не в тот ли день, когда… — ахнула Антонина Дмитриевна.
Обычно словоохотливая Валентина на этот раз молчала.
— Ну и? — напряженно спросила заведующая библиотекой.
— Вроде бы поругались они. Крепко. — И Валентина вздохнула. — Колька так сказал.
— Нина поругалась с твоим мужем? Это на нее не похоже!
— Я же тебе говорю, она изменилась. Словно с цепи сорвалась. А мой-то уже денег занял под нее. А отдавать чем? Короче, попали мы.
— А… он знал, что в их загородном доме есть деньги? — осторожно спросила Антонина Дмитриевна.
— Я знала, — тут же проболталась Валентина. — Она ж мне была сестра! Я знала, где она их прячет. В спальне. Юрка туда почти не заходил. Да и не знал он о деньгах. Слышь, Антонина? Вы когда приедете-то?
— Вряд ли я сегодня к вам приеду, — вздохнула та.
— Это почему?
— Беда у меня со старшим.
— Посадили, что ли?
— Ой не знаю! Ничего не знаю! А как у вас?
— Что у нас? — насторожилась Валентина.
— С долгами как?
— Долги мы отдали.
— Как так? Ты ж говорила, что денег нет!
— Ой, да мой где-то перехватил! Дачу продаем! Машину! Кое-что мне Нина дарила — так, безделушки. Да что там говорить… — затараторила Валентина. — Тоня, а ты звони. Я-то понимаю, что у нас теперь дружба не такая, как раньше, но Нину-то помянуть надо. Ты заезжай. Как-нибудь… — И она дала отбой.
Антонина Дмитриевна задумалась.
— Кто это? — спросила Татьяна. — Валя, да?
— Она.
— Что ж вы, и теперь все еще подружки? — язвительно сказала ее заместительница. — Я-то знаю, на почве чего ваша дружба! Это она тебе импортные шмотки доставала! Сапоги финские, костюм замшевый…
— Да дался тебе этот костюм! — в сердцах сказала Антонина Дмитриевна. — Сколько лет прошло, все магазины и рынки товаром завалены, каким хочешь, а ты все про тот костюм никак не забудешь!
52 
