281 
Я еще только начинаю осознавать, как славно потрудился Малыш…)
В кабинете у доктора я снова беру предложенную сигарету и на этот раз сажусь. Я чувствую, что уже неуязвим для его оскорбительных намеков и хитростей.
– Я предупреждал, – улыбается он, – что ты, возможно, будешь разочарован.
– Разочарован? Его советом и легкой лаской? Доктор, я вне себя от радости. Я еще не забыл то время, когда подобные слова влекли за собой куда как более тяжелые последствия.
– Интересно. Вам не часто доводилось беседовать? Старина Генри всегда предпочитал монологи. Скажи, а может, тебе просто было неинтересно слушать старика?
– Что вы хотите этим сказать, доктор? Мы с папой не часто разговаривали, но у нас с ним не было секретов друг от друга.
Он награждает меня понимающей улыбкой.
– И даже у тебя от него? Ни малейшей тайны?
– Не-а.
Он откидывается на спинку крутящегося стула и, со свистом и скрипом вращаясь то туда, то обратно, окунается в прошлое.
– И все же такое ощущение, что от Генри Стампера всегда что-то скрывали, – замечает он. – Я убежден, что ты не помнишь этого, Леланд, но несколько лет тому назад по городу ходили слухи, – он бросает на меня взгляд, чтобы убедиться, что я это помню, – о Хэнке и его взаимоотношениях с…
– Доктор, наша семья не отличается любопытством, – сообщаю ему я. – Мы не вывешиваем бюллетени о наших взаимоотношениях…
– И все же… я ничего не хочу сказать… и все же весь город был в курсе происходящего – не знаю, насколько это соответствовало истине, – в то время как Генри находился в полном неведении.
Я чувствовал, как во мне нарастает раздражение к этому человеку, вызванное не столько его намеками, сколько пренебрежением к моему беспомощному отцу.
– Боюсь, вы запамятовали доктор, – холодно заметил я, – что, несмотря на свою неосведомленность, Генри раз за разом умудрялся обводить вокруг пальца самых больших хитрецов этого города.
– О, ты меня не понял… я совершенно не хотел подвергнуть сомнению компетентность твоего отца…
– Конечно, доктор.
– Я просто… – Он запнулся и покраснел, чувствуя, что на сей раз запугать меня будет не так-то просто. Надув щеки, он собрался было начать сызнова, но в это мгновение в дверь постучали. Вошла сестра сообщить, что снова пришел Бони Стоукс.
– Попросите его подождать, мисс Мэхон. Отличный старик, Леланд; точен как часы… О, Бони, заходи… Ты знаком с юным Леландом Стампером?
Я уже начал вставать, чтобы предложить дряхлому скелету собственный стул, но он положил руку на мое плечо и задушевно покачал головой:
– Не вставай, сынок. Я пойду взгляну на твоего бедного отца. Ужасно, – горестно произнес он. – Ужасно, ужасно, ужасно.
Он нежно придерживал меня на стуле, словно я был свадебным генералом; я пробормотал «здравствуйте», пытаясь сдержать рвавшийся из меня крик: «Руки прочь, старая крыса!» Стоукс вступил с доктором в обсуждение ухудшающегося состояния Генри, и я снова попытался встать.
– Постой, сынок, – сжалась рука на моем плече. – Может, ты мне расскажешь, как дела дома, чтобы я мог передать Генри, если он придет в себя? Как Вив? Хэнк? Боже ж мой, ты даже представить себе не можешь, как я был потрясен известием, что он потерял своего лучшего друга. «Смерть друга – все равно что тень на солнце», – говаривал мой отец. Как он переживает все это?
Я отвечаю, что не видел своего брата со дня несчастного случая, и оба крайне поражены и удивлены моим заявлением.
– Но вы ведь увидитесь сегодня? В День Благодарения?
Я отвечаю, что у меня нет никаких причин тревожить беднягу и что я дневным автобусом уезжаю в Юджин.
– Возвращаешься на Восток? Так скоро? Ох-ох-ох…
Я говорю, что уже собрался.
– Ну и ладно, ну и ладно, – откликается доктор и добавляет: – И чем ты собираешься заняться, Леланд… теперь?
Я тут же вспоминаю о письмах, отправленных Питерсу, ибо изысканное ударение, сделанное им в конце вопроса на «теперь», мгновенно заставляет меня заподозрить – полагаю, на это он и рассчитывал, – что его намек лишь в малой степени отражает распространившиеся уже сплетни; может, каким-то образом ему удалось перехватить письма и с самого начала он был в курсе моего замысла!
– То есть я хочу спросить, – добрый доктор продолжает на ощупь продвигаться вперед, чувствуя, что подбирается к обнаженному нерву, – ты собираешься вернуться в колледж? Может, преподавать? Или у тебя есть женщина?
281 
