29 
– А улики? Свидетели?
– Придумай что-нибудь. Наплети. Глазки ему сострой. Под дурочку коси. А то найми адвоката. Деньги-то есть у тебя?
– Денег у меня нет, – с сожалением сказала я.
– Это плохо. Ну хоть сколько?
– Квартира только.
– Продай.
– А жить где?
– Эх, девка! Выкрутишься. Главное, на воле остаться.
– И что будет в суде? Отпустят меня?
Кривая вновь задумалась. Потом сказала: – Дело могут на дослед отправить. Осипычу по шапке дадут. И освободят тебя, Динка, в зале суда. – Хрипловатый голос ее стал мечтательным. – Всякое бывает. Ты, главное, не колись. Он к тебе будет и так, и эдак. С подходцами. Добреньким прикинется. А ты возьми, да и поверь. Поговори с ним, слезу пусти. Главное, не молчи. Он будет к тебе подходцы искать, а ты к нему.
Я кивнула: поняла. Это игра такая. Если сразу сдашься, никому ты не интересна. А если проявишь характер – зауважают. Как в субботу, на квартире, где убили блондина. Хорошо, что я человек критической ситуации.
Итак, мы поиграем.
Времени у меня было предостаточно, чтобы выстроить линию защиты. Согласно моей логике, логике Даны Кузнецовой. К тому моменту, как меня вызвали к следователю, я была во всеоружии.
Комната, куда меня привели, была тусклой, мрачной. И даже без окон. Я невольно прищурилась и поправила очки. Вот здесь я проведу лучшие часы своего тюремного заключения. Общаясь и развлекаясь. Человек, которому предстояло меня развлечь в ближайшем обозримом будущем, сидел за столом, уткнувшись в бумаги. Я видела его блестящую лысину и очки. Массивная оправа черного цвета, толстые стекла. Когда я вошла, он поднял голову и довольно-таки дружелюбно сказал:
– Садитесь, Диана Сергеевна.
Я ослепительно улыбнулась. И присела на стул. Напротив. Этот стол был не таким, как в его кабинете в прокуратуре. Начищенных ботинок я не видела. Меж тем мне было интересно: блестят ли они? И есть ли на брюках стрелки? Почему-то в трудные моменты жизни человек зацикливается на мелочах. Дались они мне, эти ботинки!
– Судя по выражению лица, у вас хорошее настроение, – сказал следователь.
– Да. Неплохое.
– Надумали что-нибудь?
– Да.
– И что же?
– Я расскажу вам правду.
Он откровенно обрадовался. Заерзал на стуле, и даже его огромная лысина засияла. Мне так показалось. Что уж говорить о лице!
– Я знал, что вы – девушка благоразумная. Значит, вы надумали рассказать мне, как, когда, при каких обстоятельствах убили гражданина Северного Максима Александровича?
– Нет, – спокойно сказала я. – Просто надумала рассказать вам правду.
– И в чем же эта правда заключается? – подозрительно спросил следователь.
– Я хочу рассказать вам великую тайну, – понизив голос, сказала я. – Хочу рассказать, как я провела ту ночь, когда убили блондина, и почему вернулась домой в три часа.
– А может, в одиннадцать вечера?
– Я расскажу, почему вернулась в три ночи. Но помните: это великая тайна. Это личное.
Он уже перестал сиять. Напротив, помрачнел. И мрачным голосом сказал:
– Историю о включенной сигнализации я уже слышал. О том, как вы хотели уснуть и, чтобы вой за окном прекратился, выдумали труп в багажнике «Фольксвагена». Что вы придумали на этот раз?
– Почему придумала? – наивно удивилась я. – Хочу рассказать вам правду! Честно и откровенно!
– Хорошо. Рассказывайте, – безнадежным голосом сказал следователь. – Я подозреваю, что эта история еще более захватывающая, чем поиски кнопки, выключающей сигнализацию в багажнике, где лежит труп.
– Вы правы. Мне как рассказывать? С самого начала?
– Чтобы я понял, в чем суть, лучше сначала.
– Но это будет длинная история, – честно предупредила я.
– Я располагаю достаточным количеством времени, – вздохнул следователь.
– Понимаю. Это ваша работа. А во сколько заканчивается ваш рабочий день? Я вас не задерживаю?
– Вы заботливая девушка, – сказал он.
– Да. Я очень люблю людей.
– Это похвально. И то, что цените мой труд, лестно.
Я улыбнулась еще ослепительнее. И он ответил улыбкой. Обменявшись любезностями, мы приступили к сути дела. Я поняла, что аудитория у моих ног, и принялась вдохновенно рассказывать. Как и обещала: с самого начала.
– Дело в том, что у меня есть мечта. – После этих слов я сделала паузу и посмотрела на Германа Осиповича. Он кивнул. – Эта мечта может кому-то показаться смешной. Я мечтаю выйти замуж. Мой идеал – высокий блондин. Красивый. На белой лошади. То есть я мечтаю, как мы с ним летим на белом коне куда-нибудь в даль. Где море, солнце и белый пароход.
29 
