Сначала, вроде бы ничего, но потом стало скучно, ггероиня оказалась какой-то противной... 
65 
Он и в самом деле постепенно начинал приходить в себя. И почувствовал боль в связанных руках. Голова тоже болела. Только теперь он сообразил, что сделал еще хуже, чем было, вместо того чтобы исправить положение. Но когда бросился к буфету за пистолетом, не отдавал отчета в своих поступках. Это был импульс, толчок изнутри, неведомая сила, которая и кинула его к буфету. И заставила стрелять в Ваню Смирнова.
— Когда рассказал? — удивился Артем. — Там? Внизу?
— Да. Только вы не поняли.
— Постой-ка… Ты сочинил какую-то нелепую историю. Дай-ка припомнить… Я даже в нее не поверил. Мол, кто-то тонул, а ты не спас. Убил, но не нарочно.
— Это я потом сочинил. Потому что испугался. И вообще… Пошли бы вы все…
— Его надо отвести наверх и положить на кровать, — вздохнула Прасковья Федоровна. — А дверь запереть. А нам все расскажет Даня.
— И в самом деле! — хлопнул себя по лбу Артем. — Я же забыл! Есть человек, который в курсе, кто, кого и за что убивает! Но теперь-то можно пролить свет на эту историю? Когда все уже закончилось?
— А ты уверен, что закончилось? — загадочно усмехнулся Грушин.
— Уверен, — твердо ответил Реутов. — Потому что ты дашь мне сейчас ключ от буфета.
— Значит, вы предлагаете мне открыть еще две карты, — задумчиво сказал хозяин дома. — Шантажируемого и шантажиста. А что мне тогда останется?
— Мы не предлагаем, — поддержала Артема Инга. — Мы требуем. Комедия окончена. Ты запираешь буфет от греха подальше. И вызываешь милицию.
— Предлагаю после полуночи, — сказал Грушин.
— То есть? — уточнил Артем. — После полуночи запираешь буфет? После полуночи нам все рассказываешь? Или милицию вызываешь после полуночи?
— А что решает один час?
— Ничего не решает. Но буфет ты запрешь сейчас, — велел Артем. — Инга права. От греха подальше. Кстати, проверьте — ампула на месте?
Прасковья Федоровна подошла к буфету, протянула руку.
— Стоять! — выкрикнул Артем. — Руки! Руки назад!
— Что? Что такое? — испугалась писательница, отдернув руку.
— Это мы уже проходили. Каждый задерживается у буфета как бы невзначай, а потом выясняется, что пропало орудие убийства! — сказал Реутов.
— Но я ничего отсюда не брала!
— Вот и отойдите от буфета! Грушин, ключ!
Тот безропотно полез в карман со словами:
— В конце концов, если у кого-то возникнет потребность, в доме полно тяжелых предметов, которыми можно было бы…
— Заткнись, — сказал Артем, забирая у него ключ.
Он подошел к буфету и обратился к присутствующим:
— Минутку внимания. Ампула с ядом лежит на месте, целая и невредимая. Кто не знает: цианистый калий на свету разлагается, отсыпать его нельзя. То есть бесполезно. Прасковья Федоровна, ампула на месте?
— Да. Лежит, — кивнула писательница.
— Целая?
— Да. Абсолютно!
— Я запираю буфет.
Артем повернул ключ в замке, потом для убедительности подергал ручку. Мол, все надежно.
— Замочек-то можно взломать, — задумчиво сказал Сид.
— А ключик сунуть к себе в карман, — усмехнулся Грушин.
В ответ на его слова Артем подошел к балкону и отдернул тяжелую портьеру. Открыл дверь, благо Сид уже поработал над шпингалетами, и они свободно проворачивались в пазах. И зашвырнул ключ на участок. Внизу еле слышно звякнуло.
— Вот так, — с удовлетворением произнес Артем, закрыл балконную дверь и задернул портьеру.
— Ущерб домашнему имуществу, — заметил хозяин дома. — И как я теперь отопру буфет? Вещь-то старинная! Ценная! Красного дерева!
— Уверен — где-нибудь лежит дубликат. Но не у тебя в кармане. А с тебя я теперь глаз не спущу. Теперь насчет тайны, которую ты собираешься открыть: немедленно! Ты слышишь? Тогда мы подумаем, можно ли отложить визит милиции до полуночи.
— Решительно же ты взялся за дело! — рассмеялся Грушин. — Сразу видно — начальник! Птица высокого полета! Но не все здесь твои подчиненные. Надо бы спросить у них согласие. Доверяют тебе или не доверяют? Проголосуем, господа?
— Лично мне нравится, какдействует этот… гм-м-м… руководитель, — сказала Прасковья Федоровна, не решившись назвать Артема «молодым человеком».
— Ничего не имею против, — пожал плечами Сид.
— Артем знает, что делает, — высказалась Инга.
— А ты? Валентин? — обратился к лежащему на полу Грушин.
— Да пошли бы вы все…
— Тренируется, — вздохнул хозяин дома. — Осваивает ненормативную лексику. В тюрьме пригодится. Итак, большинством голосов мой друг получил вотум доверия. Вопрос первый: что делать с Борисюком?
65 
