очень нудно 
125 
Именно эти вопросы он задал своему информатору с Петровки. Тот хмуро похвалил Дмитрия за сообразительность, немного помялся, пребывая в затруднении, а потом махнул рукой и выложил все как на духу.
– Только учти, – предупредил он, – я тебе этого не говорил. И вообще, повременил бы ты с публикацией. Дело-то государственное… Понимаешь, о чем я говорю?
Дмитрий совершенно искренне заверил его, что не проронит ни звука, пока икона не будет водворена на приличествующее ей место в православном храме местечка Любомль, откуда она была вывезена казаками в годы гражданской войны. Успокоенный этим обещанием, сыщик с Петровки поведал ему следующее.
Оказалось, что не один только Дмитрий Светлов имел внутри черепной коробки серое вещество. Ребята с Петровки тоже кое-что соображали, и мысль о том, чтобы выяснить происхождение иконы, пришла в их головы почти сразу. Дело это сильно осложнялось тем, что Жуковицкий умер, не успев никому сказать, каким образом считавшаяся безвозвратно утраченной икона попала в его руки. Даже его заместительница Марина Витальевна не знала об этом ровным счетом ничего, да и никто не знал.
Известно было только то, о чем объявил сам Жуковицкий, а именно: икона была у него, и он собирался вернуть ее церкви, для чего и были приглашены эксперты из Троице-Сергиевой лавры. Они должны были установить подлинность иконы и обговорить с антикваром детали предстоящей торжественной передачи утраченной реликвии официальным представителям Московской патриархии. Ничего этого, естественно, не произошло; более того, иконы никто не видел, и некоторые скептики даже утверждали, что никакой иконы у Жуковицкого на самом деле не было. Впрочем, это говорилось скорее от досады: все знакомые Жуковицкого в один голос утверждали, что Лев Григорьевич был честнейшим человеком и никогда не бросал слов на ветер. Такого мнения придерживались даже те, кто по тем или иным причинам не любил старого антиквара. Так что икона у него, скорее всего, все-таки была, и именно из-за нее его постигла столь плачевная участь, Как бы то ни было, дело зашло в тупик в самом начале, но тут вмешались представители церкви, и это дало расследованию новый толчок. В суматохе первого дня следствия никто, разумеется, не позаботился доставить в известность о печальном происшествии Троице-Сергиеву лавру, и присланные оттуда эксперты прибыли в Москву на следующий день после убийства, как и было условлено с Жуковицким. Известие о смерти антиквара и вторичном исчезновении иконы повергло их в шок. Правда, оставались они в этом состоянии недолго, а когда оклемались, то повели себя вполне достойно с точки зрения московских сыщиков – то есть не стали чинить препятствий проведению расследования и связно, подробно и с большой охотой выложили все, что знали.
Знали они, как оказалось, больше, чем кто бы то ни было, поскольку Жуковицкий, разговаривая по телефону с представителем патриархии, назвал имя человека, у которого до сих пор хранилась икона. Человека этого звали Петром Алексеевичем Байрачным; был он потомком казачьего есаула Байрачного, который, по всей видимости, и подобрал икону там, где красные пулеметчики от избытка пролетарской сознательности скосили крестный ход. Помимо своей сомнительной родословной, Байрачный имел степень доктора исторических наук и до недавнего времени заведовал кафедрой в МГУ.
Естественно, с Байрачным попытались связаться; немедленно выяснилось, что старик был болен раком, совсем слаб и буквально за пару дней до налета на лавку Жуковицкого отдал Богу душу. Умер он не от рака, как можно было ожидать, а просто задохнулся во сне, уткнувшись лицом в подушку. Старик не мог жить без морфия, и в его смерти никто не усмотрел ничего подозрительного или хотя бы необычного. Убивать его имело смысл, пока икона хранилась в его квартире; после того, как Жуковицкий вынес ее оттуда, брать у Байрачного стало нечего.
В группе, которая занималась расследованием этого дела, были люди, которые думали иначе; они полагали, что таких совпадений не бывает, и предлагали заняться смертью Байрачного вплотную. Но тут на дело, в котором едва-едва наметился какой-то просвет, наложила волосатую лапу Федеральная Служба Безопасности, и сыщикам было предложено забыть и о Жуковицком с его антикварной лавкой, и о Байрачном с его иконой..
Дослушав своего информатора до конца, Дмитрий поблагодарил его, напустив на себя самый рассеянный и разочарованный вид, и попрощался. Информатор предложил выпить; Дмитрий отказался, сославшись на какой-то вздор, и опрометью бросился в подвал, любезно предоставленный в его распоряжение небезызвестной Гангреной на время его добровольного изгнания.
125 
