29 
— Так это для храбрости, — бормочет он. — Задержание же. Особо опасного.
— Хватит паясничать! Ты шути, да не забывайся! Позоришь честь офицерского мундира!
— Вы знаете, почему я пью, — тихо говорит он.
— Знаю Потому и терпел столько. Но всякому терпению есть предел. В общем, так. Пиши рапорт.
— По собственному желанию?
— В отпуск! Пока в отпуск. Лето на дворе, а у тебя, я знаю, дача. Вот и вали в эту… как ее? — морщится полковник.
— Первомайское.
— Вот-вот. С кадрами, сам знаешь, проблема. Пересидишь какое-то время в деревне, успокоишься. А там видно будет. И скажи мне спасибо, слышишь?
— Есть сказать спасибо! С какого числа прикажете отбыть?
— С понедельника. А завтра у тебя дежурство по району. И попробуй прийти пьяным на работу.
— Есть попробовать!
— Свистунов, твою мать!
— Я пошутил.
— Отставить шуточки! Меры не знаешь, Свистунов! И… Хватит пить, Руслан. Его все равно не вернешь, а жизнь продолжается. Я знаю, у тебя сын родился. Мы тут подарок готовим. Всем коллективом. Лапки-то обмывать будем? Как она, кстати, себя чувствует?
— Она?
— Жена. Да что с тобой?
— Я в порядке. Лена у мамы. Сын тоже. Здоров. Все здоровы. Кроме меня.
— В отпуск тебе надо. И… хватит пить.
Он и сам уже понял: хватит. Его не вернешь. Ни того ни… Надо же: деньги послал. Зое. Похоже, он один только знает, капитан Свистунов. О том, что их было двое. Сидорчук повесился, близнецы погибли. Цыпин догадывается. Но какое это имеет значение? Ну, двое. Оба погибли. Закончилась история. Дело в архиве. Точка.
А у него завтра работа. Надо дотерпеть.
Полдень
— Как вы сказали?!!
— ДНК не совпадает, Алексей Петрович. Эти люди не состояли в родственных отношениях.
— Как так не состояли?
— Человек, труп которого нашли на пожаре, и тот образец, который вы привезли…
— Постойте-постойте… А вы уверены?
— Точный анализ можно сделать только за границей, в Германии, у нас нет такой аппаратуры. Это дорого и займет много времени. Но я считаю, что это бесполезно. Никакого сходства. Эти люди не состояли в родственных отношениях. Но если вы хотите…
— Я заеду за заключением.
— Будем вас ждать.
Он вытирает холодный пот со лба. Неожиданность. И тут же вновь берется за телефон.
— Это Ладошкин.
— Слушаю вас, Алексей Петрович.
— Сделали сравнительный анализ ДНК. Мне только что позвонили.
— Все в порядке?
— Как сказать…
— Говорите.
— Это не Саранский. Я привез из Горетовки прядь волос его матери. Отдал в лабораторию. ДНК не совпадает.
— Это что, шутка? Если шутка, то неудачная.
— Да какое там! Я сам ничего не понимаю!
— Выходит, это не он?
— Выходит, что так.
— А где же тогда он?
— Не знаю. Иван не объявлялся. Я видел его последний раз в июне.
— В июне?
— Он приезжал в офис на Волоколамском шоссе. Взял деньги.
— Много?
— Тридцать тысяч долларов.
— Ну, с такими деньгами далеко не уедешь.
— А счета за границей?
— Его документы по-прежнему лежат в посольстве. За ними никто не обращался. Ладно. Завтра состоится передача документов. Или что там у нее? Мы вас подстрахуем. В доме отдыха будут наши люди. Действуем согласно утвержденному плану. Но то, что вы сказали… Это меняет дело. До завтра, Алексей Петрович.
Рука, в которой зажат телефон, вспотела. Выходит, Иван жив? Но это невозможно! Чей же труп нашли тогда на пожарище? Кто сжег лабораторию? И где, наконец, он сам? Может, в сговоре с Ольгой? Не в салоне же красоты они встречаются. Иван замаскировался под дамского парикмахера? Какая чушь! Но они правы: это меняет планы. Механизм запущен, его уже не остановишь.
Вечер
А Лешка нервничает. Весь день кому-то названивает. А ее, Ольгин, телефон молчит. Но завтра все закончится. Для кого-то из них непременно.
Она почти готова. Заскочила к Марусе, подправила прическу. Час, что она там пробыла, Лешка ждал в салоне. Она была крайне удивлена, когда Ладошкин зашел внутрь, уселся в холле на диван и сказал:
— Я тебя здесь подожду.
Ему предложили кофе. Не отказался. Разглядывал Марусю, словно рентгеном просвечивал. Стилист даже пожаловался любимой клиентке, усадив ее в кресло:
— Ну и жених у тебя! Мне показалось, он меня сейчас съест! Он мне что, не доверяет?
29 
