Лёгкий, ненавязчивый романчик 
15 
Мария Тереза, маркиза де Арнелья».
Альберто откинул голову на спинку дивана и тупо уставился в потолок.
«Какой черт дернул меня включить телевизор? — с отчаянием подумал он. — Что нового могло произойти на этой треклятой нью-йоркской бирже? Это смешно: простое нажатие кнопки — и моя мать умирает в больнице, я уже не маркиз, а сын нищего русского фокусника и теперь должен отправиться на край света, чтобы разобраться с какими-то там террористами! Так не бывает. Так не должно быть».
Пронзительная трель телефонного звонка заставила его подпрыгнуть от испуга.
«Я становлюсь невротиком», — подумал маркиз, с неохотой поднося трубку к уху.
— Альберто! Почему ты молчишь? Я знаю, что это ты, — раздался раздраженный голос Мириам Диас Флорес.
Маркиз в отчаянии закатил глаза.
— В чем дело, дорогая? — с трудом подавив искушение разбить аппарат об стену, спросил он.
— В чем дело? — пронзительно завопила фотомодель. — Ты спрашиваешь меня, в чем дело! Мы должны были встретиться шесть часов назад! Тебе даже не хватило смелости позвонить и предупредить меня о том, что ты не придешь. И это после всего, что между нами было! После того, как мы говорили с тобой о свадьбе! Кто дал тебе право так унижать меня? Или ты думаешь, что твой титул дает тебе моральное право издеваться над порядочной девушкой?
Альберто отодвинул трубку от уха, ожидая пока в ней затихнет приглушенное расстоянием верещание. Воспользовавшись моментом, когда Мириам вдохнула воздуха перед новой тирадой, он успел вставить пару слов.
— Моя мама в больнице. У нее обширный инфаркт. Врачи говорят, что она может умереть, — объяснил он. — Прости, но в подобной ситуации я не мог думать ни о чем другом.
Мириам поперхнулась на полуслове. Ее мозг лихорадочно заработал в нужном направлении. Неужели его мать действительно умирает? Если бы треклятая мамаша Гонсало Альмы вовремя откинула копыта, она уже была бы герцогиней и одной из самых богатых женщин Испании! Конечно, Альберто не так богат, как герцогиня Альма, но все же он один из самых завидных женихов страны. А теперь его мать умирает и не сможет запретить ему жениться на дочери сапожника. Какая неожиданная удача!
— Любовь моя, какой ужас! — медовым голосом пропела фотомодель. — А я так мечтала познакомиться с твоей мамой! Уверена, мы стали бы лучшими подругами. Прости меня за то, что я наговорила. Я слишком сильно люблю тебя, и меня убивает сама мысль о том, что ты способен пренебречь моими чувствами. Я хочу помочь тебе. В горе и в радости мое место рядом с тобой. Я приеду и утешу тебя своими поцелуями, я уложу тебя в постель, я сорву с тебя одежду, я…
— Нет, ради Бога, не надо, — взмолился Альберто. — Я должен уйти из дома прямо сейчас, и я не знаю, когда вернусь. У меня столько дел, что я просто не представляю, когда мы сможем встретиться.
— Я буду ждать твоего звонка, — выдохнула Мириам. — О мой сексуальный Терминатор, со мной ты забудешь о страданиях и усталости, со мной…
— Мириам, я должен идти. Я действительно не могу больше с тобой говорить. Пока, — сказал маркиз и повесил трубку.
Он набрал номер госпиталя.
— Как моя мать? — спросил он лечащего врача. — Я могу увидеть ее?
— Ее состояние стабилизировалось, — ответил доктор. — Примерно через час она проснется, и вы сможете навестить ее.
— Спасибо, — сказал Альберто.
* * *
На тюремном дворе братва прощалась с Джокером. Погруженный в любовные страдания, Вася почти не реагировал на похлопывания по плечам и спине и на грубоватые, приправленные сочным матом шутки сокамерников. Как и следовало ожидать, большинство отпускаемых замечаний касалось предполагаемой половой жизни Джокера на воле. Это было все равно что сыпать соль на раны, но не посвященная в тонкости Васиных переживаний братва об этом не догадывалась.
— Оставьте его! У меня есть к нему разговор! — объявил Валькирий.
Зэки послушно отступили. Семен Аристархович взял Васю за локоток и повел в угол тюремного двора. Вася, продолжая пребывать в трансе, покорно следовал за ним.
— Как тебе не стыдно, — неожиданно обрушился на Джокера пахан. — Ты же настоящий мужик, ты же зэк со стажем, а ведешь себя как безмозглая депрессивная гимназистка.
Вася пожал плечами с выражением полной безнадежности.
— А с чего мне веселиться? — сказал он. — Куда я денусь из Кежмы с компенсацией, которой хватит лишь на пару буханок хлеба и банку сардин? Стану бичом, работником леспромхоза или золотоискателем? У меня ничего нет, и я даже не знаю настоящего имени женщины, которую я полюбил…
15 
