71 
— Нет, зачем! — испугался Хосе Мануэль. — Я же тогда стрелять не смогу.
— Ты же вроде говорил, что ты противник насилия, — заметил Гарик.
— Я передумал, — быстро сказал журналист, радуясь перемене темы разговора. — Я даже в испанской армии служил.
— А вот я отлично стреляю, — похвасталась Мириам. — Меня Лоренцо Сарасола научил. Я даже по тарелочкам попадала.
— Ох, не нравятся мне бабы с оружием, — проворчал Костолом. — Не женское это дело.
— Заткнись и дай мне пистолет, — возмущенно потребовала модель. — Тебе-то он вообще не нужен. У тебя и так между ног оружие тотального уничтожения. Что тебе стоит — вломись еще разок без штанов на виллу Генсека, и вся охрана от ужаса замертво попадает. Это мы уже проходили.
Чема хихикнул.
Костолом издал сдавленное рычание.
— Если ты еще раз напомнишь мне об этом, я тебя отлуплю.
— Чем? — с живым интересом поинтересовалась модель.
Журналист на всякий случай отвернулся.
Гарик с трудом взял себя в руки.
— Ладно, возьми пистолет, — сдался он, протягивая ей оружие Жорика. — Но стрелять будешь только по моей команде.
— Я подумаю над этим! — усмехнулась Мириам.
Вася испытывал блаженство. Над ним низко склонилась полная белая луна, горы и кратеры которой, расплываясь и вновь фокусируясь, иногда обретали очертания человеческого лица, ласково улыбающегося Васе.
Луна говорила человеческим голосом. Она задавала Джокеру все новые и новые вопросы. Между ними возникла невидимая, но нерушимая связь. Вася чувствовал, что у него не должно быть никаких тайн от этого волшебного существа, подарившего ему свое доверие и любовь. Вася говорил и говорил. Слова текли из него широкой полноводной рекой, вымывая самые сокровенные признания из потаенных уголков его души.
— Я люблю ее! Вы даже не представляете, как я люблю ее! — восторженно сообщил Джокер.
— А как же маркиз? — спросил Генсек. — Разве маркиз не влюблен в Машу? Ты не ревнуешь к нему?
Одним из излюбленных принципов Родина был принцип «разделяй и властвуй». Он искал возможности вбить клин между попавшей к нему в лапы троицей, чтобы впоследствии, возможно, сыграть на возникшей между теперешними союзниками розни.
— Влюблен? Конечно, нет! — усмехнулся Вася. — Альберто не может быть влюблен в нее.
— Почему? — удивился Леонид Борисович. — Маша очень привлекательная женщина.
— Потому что брат не может влюбиться в сестру, — пояснил Джокер.
— Брат? Ты хочешь сказать, что маркиз де Арнелья — брат Маши Аксючиц?
— Ну да! — подтвердил Вася.
— Очень интересно. Ну-ка, расскажи мне обо всем поподробнее, — попросил Генсек.
Маша с тоской посмотрела на узкое зарешеченное окошко полуподвального помещения, в котором ее и Альберто заперли по приказу Родина. Еще полчаса назад она убедилась, что выбраться отсюда невозможно, и теперь предавалась черной меланхолии.
— Дернул же нас черт связаться с этим пентоталом! — воскликнула она. — Как говорится, не рой другому яму.
— Да, неприятно получилось, — согласился маркиз. — Если Джокер не дай Бог проболтается, что мы брат и сестра, дело примет совсем плохой оборот.
— А какая разница! — безнадежно махнула рукой Арлин. — Все равно живыми нам отсюда не выбраться.
— Ну не скажи, — возразил Альберто. — Мы не нужны Генсеку. Его интересуют только деньги, а я могу заплатить ему очень много за наше освобождение. Но если он узнает, что ты моя сестра, он будет постоянно шантажировать меня, угрожая тебе.
— Ты наивный, — сказала девушка. — Возможно, втемную Родин стал бы еще тебя шантажировать, но такие люди, как он, не оставляют в живых свидетелей. Он деньги-то возьмет, а нас все равно прикончит.
— Ну, это мы еще посмотрим! — с наигранной бодростью воскликнул маркиз.
Дверь со скрипом отворилась, и в сопровождении двух вооруженных телохранителей на пороге появился Генсек.
— Привет, братишки и сестренки! — весело воскликнул он.
— Вас срочно просит к телефону Снусмумрик, — прервал веселое застолье Кузьма Блоходавов, передавая трубку Папе Сочинскому. — Похоже, у него плохие новости.
— Черт! — выслушав сообщение Снусмумрика, выругался вор в законе. — Черт, черт, черт!
— Неприятности? — осторожно поинтересовался Серый Кардинал.
— Хуже некуда, — мрачно сказал Папа Сочинский. — Генсек захватил Джокера, маркиза и Машу и послал людей за журналистом.
71 
