очень нудно 
166 
Однажды во время летних каникул мама сказала, что я могу поехать в Даллас и пожить некоторое время с отцом. Думаю, ей пришлось долго выкручивать ему руки, поскольку к этому моменту Пакс уже сменил десятка два любовниц и останавливаться не собирался. Как бы там ни было, он прислал приглашение, и я поехал…
И напоролся на его очередную подружку, которая как раз переехала к нему. Как и все дети из неполных семей, в глубине души я всегда надеялся, что когда-нибудь произойдет чудо и мои родители снова станут жить вместе, поэтому я, естественно, сразу возненавидел Бетси, Бекки, или как там ее звали.
Она, разумеется, была ни в чем не виновата. Это я вел себя как последняя свинья. Мне тогда было лет четырнадцать, и я был очень самовлюбленным, самонадеянным, наглым подростком. Один раз я довел ее чуть не до белого каления тем, что продолжал класть ноги на журнальный столик даже после того, как она раз десять попросила меня этого не делать. Когда вернулся Паке, Бекки, или Бетси, устроила настоящий скандал. Одну ее фразу я помню до сих пор. Она сказала: «Я знаю, что его мать была дикаркой, но почему, черт возьми, хотя бы ты не научил его вести себя по-человечески?»
Я, конечно, взвился до небес и тоже начал орать на нее. «Заткнись! – кричал я, глядя на Пакса и ожидая поддержки. – Скажи ей, чтобы она заткнулась! Как она смеет так говорить о моей матери!» А он… он только пожал плечами и сказал: «Но, Крис, твоя мать действительно из индейцев!»
И тут я вдруг подумал, что родной отец уже давно не водил меня к друзьям и не хвастался мною перед ними, как раньше, в дни воздушных парадов, хотя теперь у него, пожалуй, было даже больше поводов гордиться мной. В школе, в которой я учился, я был лучшим спортсменом, примерным учеником, членом ученического совета, командиром группы бойскаутов, но в доме Пакса не было ни одной моей фотографии. Казалось, он преднамеренно избегал любых напоминаний о том, что мы с матерью существовали.
Поэтому я сказал им, что они оба могут идти в задницу, потом собрал свои вещички и ушел. Был поздний вечер, и мне пришлось просидеть несколько часов на автобусной станции, прежде чем я сумел сесть на рейс, идущий на запад. Я поклялся себе самой страшной клятвой, что отрекусь от отца, как он отрекся от меня, и сдержал ее. Я даже отказался от его фамилии и официально взял девичью фамилию матери. Мне не хотелось иметь с ним ничего общего и до сих пор не хочется. И если бы… если бы не наше безвыходное положение, я бы ни за что не обратился к нему за помощью.
Мелина слушала внимательно, не перебивая, не вставляя ни сочувствующих реплик, ни плоских банальностей, которые могли бы все испортить. Она вообще не издала ни звука, и Харт повернулся к ней, чтобы посмотреть, какое впечатление произвела на Мелину рассказанная им история.
Мелина долго молчала, а потом спросила:
– В тот день, когда ты ушел… С тех пор ты его больше не видел? – спросила она.
– До сегодняшнего дня – нет. Пакс несколько раз звонил мне, но я не стал с ним разговаривать. На протяжении пары лет он еще слал мне подарки к Рождеству и ко дню рождения, но я отсылал их обратно нераспечатанными, и в конце концов Пакс сдался. Только один раз, когда он прислал мне сто долларов по случаю окончания школы, я оставил деньги себе – мне нужно было чем-то платить за учебу в колледже. Но до сегодняшнего дня мы ни разу не встречались лицом к лицу, – повторил Харт.
– А твоя мама больше не вышла замуж? – осторожно спросила Мелина.
Харт коротко и зло рассмеялся.
– Нет. Ты не поверишь, но все это время она не переставала любить его. Она любила его до самой смерти. Я подозреваю, что до последнего дня она втайне от меня сообщала Паксу, как идут у меня дела.
– Мне показалось – он узнал тебя сразу. Как только разглядел в темноте…
– У него есть телевизор.
– Ты хочешь сказать, что он следил за тобой по сообщениям газет и теленовостей?
– Наверное… – Он пожал плечами.
– Не наверное, а наверняка!
Харт вопросительно приподнял брови.
– Я видела – у него на столе в офисе лежала вырезка из газеты. Отчет о твоем последнем полете, – негромко сказала она. – Я тогда не знала, кто он… вот и подумала: как трогательно, что твой старый друг гордится твоими достижениями. Я ничего не сказала, чтобы не смущать его.
– Не стоит придавать слишком большое значение старым газетным вырезкам.
– Может быть. Но когда Пакс говорил о твоем летном мастерстве…
166 
