очень нудно 
47 
– Я имею в виду не Егора! А твоего жирного воздыхателя! Чья жена, напомню, если забыла, пришла к нам и указала на мои рога.
– Опять двадцать пять! Ведь это Ленкина, соседки, изобретатель, то есть клиентка, тьфу ты, запуталась. Жена любовника! Она мне сама призналась.
– Иванова?
– Нет, Ленка! Я тебе говорила.
– Ага! И после этого я поперся к ним выяснять, кому бесхозные рога принадлежат!
– И напился, – ехидно напомнила Лена. – Разве она призналась бы, когда муж рядом? А мне что делать? Не шпионы, поди, чтобы каждый разговор на магнитофон записывать! Эта Лена…
– Ты все время переводишь разговор на других!
– А ты меня не слушаешь! – всхлипнула Лена, у которой близко подошли слезы.
– Спокойно, без рыданий! – предупредил Володя. – Что у нас дальше? Официант! – гаркнул он, как ресторанный завсегдатай. – Два кофе и одно пирожное. Заварное!
В ожидании десерта они молчали. Вспоминали одно и то же.
Лена любила заварные пирожные. Как-то Володя на ее день рождения решил сделать сюрприз и уговорил кондитеров в заводской столовой сделать торт в виде большой заварной трубочки. Когда он внес сюрприз в комнату, гости дружно ахнули. Торт напоминал гигантский глазированный фаллос. Гена тут же дал название торту – «Кастрат», женщины отказывались его есть, а на Володину голову посыпались двусмысленные шутки.
«Какое хорошее было время», – подумала Лена.
«Жили как люди, – думал Володя, – и на тебе!»
– Наш с тобой разговора – нарушил тишину Володя, – напоминает…
– Бред! – Они произнесли одновременно.
Снова замолчали. Сколько раз так бывало!
Детей ругают, как певцы – те же слова, но на два голоса. Спроси Лену, что Володя думает о президенте, скажет слово в слово. А он смешно ее пародирует: «Купила колбасу по девяносто пять. Но свежую! Когда свежая, она не хуже, чем „Докторская“ по сто двадцать. А старая только в солянку годится, если чеснока много положить».
Володя расплатился. Они вышли из ресторана. Володя рассказывал о том, что уже договорился по телефону с учеными из своего бывшего НИИ об экспертизе. Точнее сказать, заключение напишет он сам, а они только просмотрят и подпишут. Как всегда, проблема номер один – кто будет печатать заключения.
– Приноси домой, – сказала Лена, – я наберу на компьютере. А вдруг мы ошибаемся? Вдруг роем под честного человека?
– Вскрытие покажет, отчего умер чукча.
– Вскрытие показало, – подхватила Лена их старую присказку, – что чукча умер от вскрытия.
– Хорошо, что ты Булкину ничего не сказала. Думаешь, не понимаю, какая ответственность на меня ложится? – вырвалось у Володи.
Лена отреагировала мгновенно:
– Ой, втравила тебя в историю! Ты свою подпись не ставь, может быть? Пусть Гольдманы, Рекрутовы и другие академики, а?
– Как это – не ставь? Я за свои слова отвечаю. Сколько ты дел нашла?
– Двенадцать. Мне еще идея пришла: можно отправиться в архив и посмотреть документы за прошлый год. Но больше нам вдвоем не осилить. Завтра поеду. Ты вечером позвони, хорошо? И будь, пожалуйста, внимательным, не рискуй понапрасну, все-таки дело подсудное.
– Ты тоже! Не высовывайся! И в общем… береги себя!
Они стояли, у турникета, мешали людям проходить на эскалатор. Их обругали: «Нашли место!», «Проходи, деревня!», «Подвиньтесь!», «Посторонитесь!».
Потом пришла дежурная по эскалатору и потребовала показать проездные документы.
– Пока! – сказала Лена мужу и вставила проездной в щель приемника.
Ушла, не оглянулась.
– Ваши документы! – напомнила Володе тетка в форме.
– А я не еду! Я плыву, уже уплыл!
Он развернулся и пошел к выходу. Посмотрел на часы. Семь вечера. Еще успеет на тренировку.
«Результат положительный или отрицательный?» – пыталась Лена определить итог разговора с мужем. Ответ не замедлил проявиться в форме кошелька, который валялся на дороге к дому. Она подняла кошелек, открыла – плотная пачка денег. Значит – отрицательный! Лена в сердцах запустила кошелек в кусты.
Потом долго искала, пока нашла, перепачкалась в грязи. От компенсации денежной отказываться – это не по-хозяйски!
НЕ ЖЕНИТЕСЬ НА МЕДИЧКАХ
Володя занимался на тренажерах и мысленно анализировал недавний разговор с Леной.
Достижение: раньше, поднимая штангу, он ни о чем постороннем думать не мог, только уговаривал себя: еще пять минут, еще триста килограммов!
47 
