117 
Впервые в жизни сердце отставного полковника КГБ сжалось от страха. Стиснув зубы, он раз за разом поспешно нажимал на курок, пытаясь остановить неотвратимо надвигающееся на него демоническое воплощение смерти. К его ужасу, пули, нацеленные точно в сердце, с отвратительным металлическим звуком рикошетили от груди Аглаи Тихомировны, не причиняя ей ни малейшего вреда.
В первый раз Бочаров растерялся, полностью теряя контроль над своими эмоциями. На этой женщине не было бронежилета. В этом он был уверен. От него пули не рикошетят. Ничего подобного он в жизни не видел. Такого просто быть не могло. Атеист Бочаров находился на грани того, чтобы поверить в существование сверхъестественных сил. На мгновение вместо Вермеевой он увидел несущегося на него стального неуничтожимого Терминатора Шварценеггера. Выпустив из обоймы последнюю пулю, он крепко обнял Селену и, зарывшись лицом в ее пышные душистые волосы, зажмурил глаза, приготовившись к смерти.
— Вот это баба! — восхищенно прищелкнул языком Вахиз, на всякий случай вкатывая в ягодицы Аглаи Тихомировны шестикратную дозу снотворного.
Сраженная Вермеева покачнулась и Родосским Колоссом рухнула к ногам Андрея, оцарапав его щиколотку острием мясницкого ножа.
— Черт! — выругался Вахиз. Он никак не мог прицелиться в Ворона, потому что его закрывала своим телом Селена.
— Пошли! — рявкнул в рацию Додик Дацаев. — У него кончились патроны!
На площадку перед домом полетели дымовые шашки и гранаты со слезоточивым газом.
Игорь и Оля, не веря своим глазам, наблюдали через окна машины, как, мелькая в дыму, словно дьяволы на адской кухне, люди в противогазах с трудом оторвали друг от друга обнявшихся Ворона и Селену и с необычайным проворством поволокли плачущего, чихающего и отбивающегося киллера в машину. Один из “дьяволов”, правда, не удержался и смачно хлопнул художницу по едва прикрытому пеньюаром соблазнительному заду.
Машины “дьяволов” взревели мотором и умчались, а вместо них в медленно рассеивающейся дымовой завесе прерывисто замелькали мигалки милицейских машин.
— Топор, — недоверчиво сказал врач “Скорой помощи”, приподнимая накидку раскатисто похрапывающей Аглаи Тихомировны. — Эта женщина носит на шее топор.
— Может, мода такая, — пожал плечами другой врач. — Некоторые вот крестики на шею надевают. А возможно, это чтобы от бандитов защищаться. В стране-то что творится. По городу страшно ходить.
— Если бы ты был бандитом, то напал бы на такую? — поинтересовался первый врач.
— Не-е. Я бы не рискнул, — покачал головой его коллега.
— Кто вы? Что вам от меня надо? — подозрительно посмотрел на дагестанцев слегка оклемавшийся после последствий газовой атаки Андрей Бочаров.
Его глаза были красными и опухшими, из носа все еще текло.
Додик Дацаев одарил киллера лучезарной улыбкой.
— Взаимности, — проникновенно произнес он. — Всего лишь взаимности.
— Это немало, — усмехнулся тонкогубым ртом Ворон.
— Эй, не хочешь позвонить Христопродавцеву? — обратился Дацаев к Тофику. — Узнай, как там у него дела.
Магомаев послушно набрал на мобильнике номер Филимонова.
— Там случайно нет поблизости Христопродавцева? — спросил он. — Может, позовешь?
— Христопродавцев! — крикнул Игорь. — Тебя к телефону. И прекрати наконец обниматься с Демариным. Это уже становится неприличным.
— Слушаю, — сказал Гоша.
— Гдэ жэ ты, моя Сулыко… — пропел в трубке голос с утрированным грузинским акцентом. Затем послышались короткие гудки.
— Кто это был? — полюбопытствовала Оля. — Этот человек что, назвал тебя Христопродавцевым?
— Понятия не имею, кто это был, — покачал головой Гоша. — И, мне кажется, лучше об этом не знать…
117 
