22 
Игра закончилась весьма драматически: команда хозяев поля одержала победу, забив решающий гол в последние две минуты. Обратный путь со стадиона был столь же долгим; они шли рядом, рука Гранта покоилась на ее спине, а бедра их соприкасались при ходьбе.
– Знаешь, я вообще-то не жаловался, – заявил Грант, вгоняя ее в краску.
– Я же не нарочно, – резко ответила она, останавливаясь, чтобы взглянуть ему в глаза; но толпа зрителей тотчас подтолкнула их вперед.
– А я и не думал, что нарочно. Извини, если я тебя смутил.
Искренность его голоса и взгляда покорили ее. Она улыбнулась, мгновенно простив его.
– Я тоже хочу извиниться, что вела себя так ершисто.
Грант понимающе сжал ее руку. Уже в машине, ожидая, когда освободится выезд со стоянки, Грант спросил:
– Не возражаешь, если заедем на минутку ко мне? Мне надо сменить рубашку и подобрать галстук.
– Хорошо, – с улыбкой согласилась она, хотя сердце ее екнуло.
Его двухэтажный домик находился в нескольких кварталах от университет – ского городка, в одном из современных районов, местечке, столь же тихом и уединенном, как и обиталище Шелли. Открыв дверцу «Датсуна», Грант помог ей выбраться из машины, затем проводил по выложенной камнем дорожке к своей парадной двери.
– У меня не такой уютный вход, как твой, – заметил Грант.
– Зато у тебя чудесная квартира! – отозвалась Шелли, переступая порог.
На первом этаже размещалась одна большая комната с камином и огромными окнами. Из-за жалюзи виднелась маленькая кухонька. Винтовая лестница вела наверх, в спальню. Круглый стол в большой комнате был завален огромными учебниками по государству и праву. На книжных полках рядами были выстроены журналы. В картотечных шкафах лежали папки. Все выглядело аккуратным и обжитым.
– С той стороны кухни есть душевая, если хочешь освежиться, – сообщил Грант, взбегая по лестнице.
– Да нет. Но макияж, пожалуй, подправлю.
Она принялась рыться в сумочке, молясь в душе, чтобы не так заметно дрожали пальцы. В конце концов, отчаявшись найти помаду, она открыла пудреницу, которая едва не выскользнула из ее ладони, когда сверху послышался голос Гранта:
– Ну, как ты там? Сидишь тихо, как мышка.
– Все в порядке, я…
Закончить свою мысль ей так и не удалось – слова застряли в горле. Разбрызгивая одеколон по щекам, Грант перегнулся через перила лестницы… обнаженный до пояса.
Грудь его покрывали темные волосы, словно приглашая дотронуться до них, попробовать их на ощупь. Шелли поймала себя на том, что разглядывает за – витки прямо над позолоченной пряжкой ремня Гранта, – и тотчас живо вспомнила, как ласкала его в библиотеке. По всему ее телу разлилась какая-то странная слабость, но отвести взгляд она не смогла.
– Сейчас спущусь к тебе, – пообещал Грант и, улыбнувшись, скрылся из поля ее зрения.
Прилагая немалые усилия, чтобы не выронить пудреницу, Шелли закрыла ее и убрала в сумочку, после чего принялась искать расческу.
– Ч-черт!
Приглушенное ругательство донеслось сверху. Шелли услышала шорох, затем – снова ругательство.
– Что случилось?
– Да пуговица от рубашки оторвалась, а у меня нет другой чистой, чтобы подходила к пиджаку, который я собирался надеть.
– А нитка с иголкой у тебя найдется?
– Конечно.
– Неси сюда. Посмотрим, что можно сделать.
Не прошло и минуты, как он уже сбегал по лестнице со скоростью, от которой у Шелли закружилась бы голова.
– Нам повезло: здесь есть голубая нитка, – сообщил он, доставая из дорожного набора картонку, обмотанную разноцветными нитками. На другой такой же картонке аккуратно крепилась тонкая игла.
Шелли взяла у него швейные принадлежности, в душе радуясь, что ей будет чем заняться и не придется смотреть на Гранта. Рубашку он не застегнул, а созерцать эту удивительно мужественную грудь вблизи оказалось еще волнительнее, чем на расстоянии.
– Где пуговица?
– Вот. – Он протянул ей маленькую белую пуговку.
– Ты… снимешь рубашку? – А ты не можешь пришить прямо так?
Шелли едва не поперхнулась.
– Д-да, конечно, – ответила она с напускной уверенностью, от которой была далека. Каким-то образом, невзирая; на дрожащие пальцы, ей удалось продеть бледно-голубую нитку в иголку.
– Может, лучше присесть? – предложил он.
– Нет-нет. И так хорошо. Оторвавшаяся пуговица была третьей от воротничка. Поборов смущение, Шелли зажала между пальцев ткань и, натянув ее, проткнула иголкой.
22 
