очень нудно 
70 
Четырех убитых при взрыве сложили на спардеке.
– Они спали… им как раз в ноль шесть на вахту!
Брэнгвин нашел на рострах чью-то ногу.
– Эй, признавайтесь по чести – чья нога?
Четверо лежали на спардеке – все с ногами.
– Это нога Хриплого Дика, – сказал радист в испуге. – Он всегда носил старомодные носки без резинок…
Самого же боцмана не нашли. Видать, его шибануло за борт. Сильно размахнувшись, Брэнгвин отправил в море и ногу.
Мертвых, чтобы они не портили настроение живым, быстро покидали за борт. На возвышенности спардека с требником в руках стоял бледный Сварт, посылая в небо молитвы.
Он был вдохновенен и прекрасен в этот момент. Брэнгвин не удержался, чтобы не хлопнуть его по жирной заднице.
– Только бы нам, старушка, добраться до Мурманска, – сказал он Сварту, – а там мы напьемся с тобой так, что русские нас никогда не забудут…
Он навестил штурмана в его каюте, пришел к выводу:
– Это еще не нокаут… пока лишь нокдаун, сэр!
Штурман попросил сделать ему укол морфия. Брэнгвин никогда никому не делал уколов. Но решительно отбил головку на ампуле. Засосал в шприц мутную жидкость.
– Ничего в жизни делать я не умею, но за все берусь…
И засадил в тело иглу. Потом отбросил шприц, как гвоздь.
– И кажется, – заключил, – мне все понемножку удается…
На верхней палубе взвизгнула кран-балка на развороте.
– Ого! Я вас покину…
* * *
Кран-балка уже держала на талях полуспущенный катер. Под капот его летели вперемешку одеяла, банки со сгущенкой, пузатые банки мясных консервов. Капитан транспорта и несколько человек из команды покидали корабль.
– Кэп, – сказал Брэнгвин капитану, – вам примерно пятьдесят. А мне двадцать семь, и я хочу жить не меньше вашей особы… Не лучше ли нам посмотреть на русских?
– Смотри! Где ты их увидел? Где они, твои русские?
– В русские корабли, – продолжал Брэнгвин, – Адольф тоже кидает бомбы. В них такие же дырки от торпед, как и в наших кораблях. А тонут они меньше нас… Почему бы это, кэп?
– Спроси у них, – огрызнулся капитан.
– Потому что они борются за свои корабли. А жизнь корабля – это жизнь моряка. Пока палуба дрожит под ногами, моряк живет. Не будем же раньше времени раскидывать кости от собственных скелетов… Я сказал, что думаю, кэп!
Капитан сплюнул.
– Сварт, поговори ты, – обратился Брэнгвин к приятелю. – Скажи как следует. Представь, что ты нарвался на девку, которая тебе не дается… Это ужасно! Что ты сказал бы ей, Сварт?
Сварт шагнул к капитану, спрятав молитвенник в карман.
– Кэп! Приходилось ли вам в тихом семейном кругу открывать банку с рольмопсом?
– Бывало… – рыкнул капитан и дал Сварту в ухо.
Сварт отскочил и сказал Брэнгвину:
– Он не дает мне довести мою мысль до конца!
Брэнгвин взял капитана левой рукой за грудь, причем весь свитер собрался жгутом в кулаке, а правой рукой он уложил капитана на палубу…
Тот вскочил в бешенстве:
– Рольмопс… дальше! Пусть говорит. Я слушаю.
– Я хотел сказать, – продолжал Сварт, – что вода здесь ужасная. Я здесь когда-то плавал… Вы все погибнете!
Капитан, топая ногами, не мог понять одного:
– Но при чем здесь рольмопс, черт тебя побери?
– Не рольмопс, а поросячье ухо, – вмешался Брэнгвин. – Сварт хотел сказать, что катер ваш опрокинет, а вода в этом океане закручивает людей от холода в поросячье ухо…
– Спускай! – приказал капитан на катер.
Тали запели блоками. Днище катера плюхнулось об воду, и сразу застучал мотор. Под высоким капотом, с запасом бензина и компасом… на что надеялись эти люди?
Брэнгвин решительно сорвал чехлы со стволов «эрликонов»:
– Маленький салют человеческой глупости нам не помешает!
Потом он снова навестил штурмана, которого было жаль.
– А мы движемся, – сказал он. – Я сейчас опробовал наши «эрликоны». Там плыл какой-то ящик, и я рассадил его в щепки. В конце концов… Вы позволите мне выпить? Благодарю… В конце концов, говорю я вам, стрелять не так уж трудно. Самое главное – быть спокойным и помнить, что ты мужчина. Больше всего в жизни я не терплю сопляков, уличных девок и человеческой несправедливости… Гитлера я ненавижу! Потому я и пошел в эту сумасшедшую экскурсию к берегам России…
У себя в каюте он переоделся в пижаму, отправился в душевую. Водосистема и фановая еще работали. От хода машины слегка дрожала прогретая палуба. Насвистывая, он принял горячий душ. Пока ничего страшного. Бывает в море и хуже.
70 
