– Пожалуй; я сделал бы то же самое, – чуть помедлив, признался он и окинул восхищенным взглядом ее всю, с головы до ног. – Просто не мог бы устоять перед тобой.
Еще раз поцеловав Камиллу, Зак обнял ее одной рукой, подождав, пока она поудобнее устроит голову на его груди, и сказал:
– Давай-ка спать, – он потерся носом о ее ухо и мгновенно заснул.
Камилла же так и не смогла заснуть. Она прислушивалась к мерному дыханию спящего Зака, но сама была слишком возбуждена происшедшим, чтобы последовать его примеру. Его горячее дыхание приятно щекотало ее шею, рука по-хозяйски устроилась у нее на бедре. Камилла почти физически чувствовала, как невероятный покой, ощущение счастья окутывают ее. Казалось, будто сбылись все ее желания и мечты.
Несмотря на всю свою неопытность, Камилла обрадовалась тихим стонам удовольствия, сорвавшимся с губ Зака в решающий миг. Ему было хорошо с ней.
Однако вскоре мысли Камиллы приняли иное направление, привнося в ее состояние чувство тревоги. Интересно, а что сегодняшний вечер значил для Зака? Очередное любовное приключение? Судя по всему, он достаточно искушен в науке любви. Должно быть, завоевывает женщин десятками. Камилла вдруг осознала, что отдалась ему, даже не пытаясь сопротивляться. Сама, по доброй воле, упала в его объятия, в его постель! Она старалась припомнить все, что знала о нем. Ничего! Решительно ничего, кроме его имени и того, что у него есть богатый приятель, которому, собственно говоря, и принадлежит эта постель, в которую она так стремительно упала… Да и Зак не докучал ей вопросами о ее жизни. Видно, его это ничуть не интересовало! Он просто провел несколько занятных дней и одну ночь с девушкой, моложе его на десять лет, чья неопытность явно разжигала его, доставляя новые ощущения. При этой мысли Камилла ощутила себя грязной, поруганной и опустошенной. Да, спору нет, он обращался с ней нежно и ласково и казался вполне искренним, но теперь Камилла не сомневалась, что эта мнимая искренность – лишь часть хитроумного плана – добиться ее.
Но следующая мысль повергла Камиллу в еще больший ужас. Девушку бросило в дрожь. Беременность! О Боже! Она ведь не пила таблетки и вообще никак не предохранялась. И Зак тоже. А что, если она забеременеет от этого, можно сказать, почти незнакомого ей человека.
В ее горячечном мозгу вихрем проносились все новые и новые пугающие мысли, и каждая страшнее и нелепее предыдущей. Весь мир смешался в запутанный клубок, и Камилла уже не могла отличить правду от собственных бредовых домыслов.
Ее охватил почти животный страх, и она решила сбежать.
Осторожно высвободившись из теплых объятий Зака, она встала, стараясь не разбудить его. Ощупью отыскала на полу одежду и дрожащими руками кое-как натянула ее на себя. Крадучись, пробралась к двери и опрометью бросилась к своему корпусу, где тотчас же потребовала от сонного клерка выписать ей счет и немедленно вызвать машину до Солт-Лейк-Сити. Тот, в полном недоумении, пытался отговорить девушку от поездки в довольно сильную пургу, но она, пряча взгляд, отвечала, что, к сожалению, она вынуждена прервать свой отдых по непредвиденным, но очень срочным делам.
Ворвавшись в свою комнату, она торопливо распихала вещи по чемоданам и нацарапала записку подругам, чтобы они не беспокоились из-за ее внезапного отъезда. Пришлось соврать, что звонила мать и попросила ее срочно приехать домой, так как близкий друг семьи заболел и находится при смерти. Ей и самой эта ложь казалась слишком неуклюжей, но ее воспаленное сознание не могло придумать ничего более правдоподобного.
Она выехала ночью, не дожидаясь рассвета, и с первыми лучами солнца была уже в аэропорту, где немедленно купила билет на первый же рейс на восток с посадкой в Атланте.
Это было два года назад, в декабре, на заснеженных горных склонах Юта. Но и сейчас, в Натчезе, на Миссисипи, в середине сентября воспоминания о той ночи не давали Камилле покоя.
Теперь, перебирая в памяти события тех дней, она припомнила, как перед тем как выйти из комнаты, обернулась на пороге и бросила последний взгляд на постель, гда раскинулся спящий Зак. Простыня сползла с его мускулистого тела, волнистые волосы разметались по подушке, а от длинных ресниц на смуглых щеках пролегла подрагивающая тень. Какая-то смутная, тоскливая боль, отчаянная тоска едва не заставили ее переменить решение и остаться, но она справилась со своими чувствами.