очень нудно 
42 
Командарм Шапошников, занятый разработкой «Грозы» и страшно недовольный, что армия используется и истекает кровью в столь ненужной войне, осмеливается предложить Сталину: раз уж демонстрации мощи и блицкрига не получилось, может быть, на этом и закончим? А на уроках этой войны проведем реформу вооруженных сил. Ведь более важные дела предстоят, товарищ Сталин. А куда эта Финляндия денется? Сама потом попросится в состав СССР. В изумлении Сталин вынимает трубку изо рта. Ворошилов и Мерецков, обливаясь потом, с ужасом смотрят на Шапошникова. Нет уж, криво усмехается вождь, уходить с побитой мордой? Нет, нужно победить! Попытки взять линию Маннергейма «на ура!» были прекращены. Началась серьезная подготовка к наступлению. Со всех районов страны подвозились новые дивизии и корпуса, танки и артиллерия. На Карельском перешейке в дополнение к 7-й армии была развернута еще одна – 13-я. Общее количество сосредоточенных против Финляндии войск уже почти равнялось населению этой страны. Артиллерии навезли столько, что для нее не хватало места на Карельском перешейке – орудия стояли колесо к колесу. На аэродромах ЛВО была сосредоточена почти вся боеспособная авиация. Корабли Балтийского флота, неизмеримо превосходящие военно-морские силы финнов, должны были добавить свою артиллерийскую мощь в дело скорейшего разгрома противника.
Солдаты, наконец, были одеты в полушубки и валенки, доставили мази от обморожения, ввели водочное довольствие – так называемые «наркомовские сто грамм». Началась серьезная подготовка к прорыву линии Маннергейма.
Организационно войска были сведены во вновь образованный Северо-Западный фронт, командовать которым был назначен командарм 1-го ранга Тимошенко – человек без какого-либо военного образования, приглянувшийся Сталину еще в годы гражданской войны своей физической силой, беспощадностью и тупостью. Под его руководством начали разрабатывать оперативный план прорыва. Однако ничего нового оперативное искусство командарма Тимошенко не предусматривало. Линию Маннергейма предстояло штурмовать в лоб.
По мере того, как все больше пробуксовывала сталинская военная машина на Карельском перешейке, все более враждебными становились отношения СССР с Франция и Англией. Поздравляя своих читателей с Новым годом газета «Правда» от 1 января 1940 года радостно отмечала в передовой статье:
«Все честные сыновья и дочери Англии, Франции и Америки клеймят позором подлую банду – от римского папы до лондонских лавочников, поднявших весь этот дикий вой по поводу благородной помощи, которую Красная Армия оказывает финскому народу, борющемуся против его угнетателей».
Рой политруков из ГлавПУРа, ринувшийся на фронт вслед за своим шефом Мехлисом, разъяснял бойцам и командирам, что Финляндия вероломно напала на СССР, что эта война является «разведкой боем международного империализма» перед вторжением в СССР. Страшно было уже не то, что об этой позорной войне писалось и говорилось в подобных выражениях, а то, что во все это верили, и верили фактически безоговорочно.
Но Сталин нервничает. Разведсводки совершенно ясно показывают ему, как отнеслось общественное мнение Англии, Франции и Скандинавских стран к его финской авантюре. Постоянно идут сведения о продолжающихся тайных англо-немецких контактах, где муссируется возможность совместного выступления против СССР. В Осло английская резидентура ведет секретные переговоры с правительством Норвегии о пропуске англо-французских войск через ее территорию. А это означает войну с Англией. Совсем не хочется. Воевать с Англией мы еще не готовы. Все жалуются на нехватку рабочих рук. Он, Сталин, начиная с 1937 года, дал команду ежегодно отправлять в ГУЛАГ по полтора миллиона человек, распределяя их в соответствии с нуждами наркоматов. Где эти люди? Кто организовал их мор и повальные расстрелы в прошлом году?
Подписал разнарядку на следующий год – 1 700 000 человек в ГУЛАГ и никого не освобождать. Ну, как так никого – а у кого сроки кончаются? Давать новые. Нет, так не годится, товарищ Сталин, немножко, но освободить нужно. А вторые сроки давать уже на воле. Приятно, когда можно спорить по-большевистски, принципиально, как это делал только Ленин.
Вот так и он, Сталин, – один, как Ленин. Никто его правильно не понимает, всем все приходится разъяснять сотни раз, особенно по вопросам, по которым прямо говорить вообще не полагается. И голова гудит и пухнет от необходимости правильного анализа поступающих данных. Где тут информация, а где дезинформация, подсунутая международным империализмом?!
42 
