32 
Гейла поднялась на ноги. Ее шаги зашелестели по грязному полу. С полки над старой газовой плитой она достала тарелку. Взяла со сковороды жирную свиную котлету, бросила в тарелку, добавила ложку тушеной капусты, отломила кусок холодной кукурузной лепешки, которая осталась с обеда, и положила сверху. Затем понесла это малоаппетитное блюдо к столу и небрежно поставила перед шерифом.
— Спасибо. — Пэтаут нерешительно оскалился. Джигер положил руку ей на талию и притянул к себе, так что его плечо прижалось к ее животу. Его рука спустилась ниже и остановилась на копчике, пощипывая и нажимая на косточку сквозь тонкую материю платья.
— Она хорошая девочка. И когда… — Не договорив, он звучно шлепнул ее по заду ладонью, словно хлестнул кнутом. Гейла даже не вздрогнула.
Джигер засунул шершавую ладонь ей под юбку, ведя ею вверх по ногам сзади. Она внутренне сжалась, но ни в ее позе, ни в выражении лица ничто не изменилось.
Шериф продолжал глотать куски, время от времени одобрительно хмыкая.
— Я, конечно, сделаю все возможное, хотя дело запутанное.
— Если найдешь этих ублюдков, Гейла и я сделаем тебе небольшой подарок, правда, детка?
Пэтаут прекратил жевать и довольно долго рассматривал Гейлу. Его губы и подбородок блестели от свиного жира. Она тоже смотрела ему в лицо, размышляя, можно ли понять по выражению ее глаз, насколько она презирает всех мужчин.
Шериф тяжело сглотнул и отодвинул пустую тарелку. Поднялся, натягивая пояс штанов на вылезший живот, и взялся за ковбойскую соломенную шляпу.
— Тогда я должен поторопиться. Буду искать пикап с пулевым отверстием.
— Придется осмотреть чуть ли не все пикапы в округе, — заметил Джигер.
Он оттолкнул Гейлу в сторону, словно ненужный предмет, и пошел проводить шерифа до входной двери, занавешенной сеткой.
— И даже более того, ты ведь понимаешь? — напористо добавил потерпевший.
— Не надо учить меня, как работать, Джигер. Злые глазки Флина еще более потемнели от вновь вспыхнувшей ярости.
— Знаешь, что я тебе скажу, шериф? Ублюдкам, которые сделали это, будет гораздо лучше, если ты найдешь их раньше, чем я.
Они обменялись понимающими взглядами. Пэтаут надел шляпу, бросил на Гейлу последний похотливый взгляд и вышел. Со скрипом и треском старого дерева дверь за ним захлопнулась.
Джигер обернулся к Гейле, которая взялась мыть жирную тарелку после шерифа.
— Быстро в постель.
Обычно, услышав эту команду, она бросала свое занятие и шла в спальню. Чем скорее она покорится, тем скорее все кончится. Внезапно она вспомнила Шейлу, которая по неизвестной причине выступила против этого мерзавца. Такая мысль придала ей храбрости, и она решилась:
— Я… я не могу сегодня, Джигер. У меня месячные. Он с силой шлепнул ее по губам тыльной стороной ладони. На губах выступила кровь.
— Не ври, сука. У тебя были месячные на прошлой неделе. Ты думаешь, я идиот? Или у меня склероз?
Он пнул ее в ягодицы, так что она отлетела лицом в стену.
— Не надо, Джигер, я не вру.
Захватив в пятерню ее короткие курчавые волосы, он так дернул их, что слезы полились из прекрасных глаз девушки. Она всегда старалась стричь волосы покороче, чтобы он не мог поступать вот как сейчас, но это не всегда помогало.
— Я сказал — в постель, значит — живо и без разговоров.
Безжалостные пальцы, не разжимаясь, потащили ее вдоль стены к двери спальни. Отпустив волосы, он сильно толкнул ее в затылок, едва не свернув шею. Споткнувшись, она влетела в комнату. Сразу ставшая покорной, Гейла сняла платье, легла на спину.
Он разделся и вскарабкался на нее. Пружины затрещали под грузным телом. Хрюкая, словно кабан, он вогнал в нее орудие пытки. Выгнувшись от боли, она вцепилась обеими руками в грубую простыню и уперлась пятками в жесткий матрас, но не издала ни звука. Он любил, когда она кричала и корчилась от боли. Поэтому она и привыкла терпеть изо всех сил, только бы не доставить ему еще и этого удовольствия. После единственной непроизвольной реакции на грубое вторжение она ни разу не шелохнулась.
Еще и еще он толкался в нее, словно тяжелый молот. И это не имело ничего общего с нежными, волнующими ее тело движениями Джимми Дона в их первые робкие свидания. Ей тогда едва минуло пятнадцать. Оба были так юны и так полны своей любовью, что не могли отвести глаз друг от друга и разнять рук. Их кровь неслась по жилам горячо и сладко, как кипящий поток шоколада. Поцелуев и ласк стало недостаточно, и не было сил противиться зову тела. Господи Боже, какое же это было счастье!
32 
