102 
Откинувшись на стуле, Карлсон широко улыбнулся
— Ну, что скажете, мистер Лэндри?
Купер, который за время повествования Карлсона ни разу не моргнул, смерил собеседника тяжелым взглядом — от его сутулой спины до ног. Пожилой делец несколько раз обвел взглядом комнату, словно пытаясь продемонстрировать выгоды своего предложения со всех сторон. Как только он получит этот лакомый кусок земли — а в доходности амбициозного проекта сомневаться не приходится, все уже подсчитано, — мистер Лэндри займет хорошо оплачиваемую, номинальную должность местного координатора проекта. Они оба срубят неплохой куш, провернув миллионную сделку!
Карлсон взглянул на дочь и подмигнул ей, уверенный в полной капитуляции собеседника.
— Что я скажу? — задумчиво переспросил Купер.
— Да, хотелось бы знать, — оживленно подхватил бизнесмен.
Купер посмотрел ему прямо в глаза:
— Я скажу, что вы — ничтожество, а ваша идея — полное барахло. — Лэндри сыпал словами тяжело, словно выплевывал кирпичи на середину комнаты. Потом добавил: — И к вашему сведению, ваша дочь — тоже.
Купер бросил на Расти взгляд, который должен был превратить ее в камень. Он ринулся к выходу и даже не соизволил захлопнуть за собой дверь. Через мгновение девушка и ее отец услышали рев мотора, гравийная дорожка хрустнула под шинами, и все стихло.
— Теперь-то я вижу, что все это время был абсолютно прав на его счет, — фыркнул Карлсон.
Понимая, что она никогда уже не оправится от раны, которую нанес Купер, Расти вяло произнесла:
— Поверь мне, отец, ты ошибаешься.
— Он такой грубый!
— Честный.
— Человек, начисто лишенный честолюбия, и всех приличий…
— Лишенный притворства.
— …и, очевидно, элементарной порядочности! Он воспользовался твоими одиночеством и беспомощностью.
— Не помню точно, кто кого затащил в постель, но, определенно, он меня не заставлял.
— Так, значит, вы — любовники?
— Похоже, уже нет. — В ее голосе зазвенели слезы.
Купер подумал, что она предала его — точно так же, как та, другая женщина, Мелоди. Похоже, он решил, что Расти была лишь умелым инструментом в руках отца и занималась любовью только ради будущей прибыли. Этого Купер никогда ей не простит, он ведь даже не поверил искренним словам о любви!
— И ты все это время была его любовницей? За моей спиной?
Расти так хотелось возразить, что в свои двадцать семь она уже достаточно взрослая, чтобы не отчитываться перед отцом за личную жизнь! Но какое это имело значение? Что бы это изменило? Она обессилела, казалось, что вся радость, вся энергия, само желание жить безвозвратно покинули ее.
— Да. Это произошло, когда мы были в Канаде. Мы стали любовниками. Но с тех пор как он покинул мою больничную палату и вернулся домой, мы не виделись. До сегодняшнего дня.
— Тогда, судя по всему, здравого смысла у него больше, чем я думал. Он, по крайней мере, понимает, что вы двое абсолютно несовместимы. Как большинство женщин, ты смотришь на ситуацию сквозь розовый туман всей этой лирики… Ты позволяешь управлять собой эмоциям, а не разуму. А я-то думал, ты выше этой женской слабости.
— Ладно, отец, все так. Но я ведь и есть женщина! И мне присущи все слабости, равно как и все сильные стороны, свойственные женщинам.
Карлсон встал и прошелся по комнате, потом приблизился к Расти и примирительно обнял ее. Она по-прежнему опиралась на костыли, поэтому отец даже не заметил, как все ее тело напряглось, словно противясь этому проявлению чувств.
— Как я вижу, мистер Лэндри снова огорчил тебя. Он — действительно редкий мерзавец, раз сказал о тебе такое. Тебе будет лучше без него, Расти, поверь мне. Однако, — оживленно продолжил Карлсон, — мы не позволим несговорчивости этого подлеца помешать нам провернуть выгодную сделку. Я собираюсь претворить наши планы в жизнь, несмотря на все его возражения.
— Отец, я тебя умоляю…
Карлсон приложил палец к губам дочери:
— Тсс, ничего не говори. Давай не будем больше ничего сегодня обсуждать. Завтра ты почувствуешь себя лучше. А сейчас ты слишком устала, утомилась эмоционально. Все-таки мы слишком поторопились с этой операцией, не стоило проводить ее сразу после авиакатастрофы. Совершенно очевидно, что сейчас ты сама не своя. На днях ты придешь в себя и будешь моей обычной любимой Расти. И я надеюсь, что ты меня не разочаруешь.
102 
