48 
— Спасибо, дорогая. Наверное, сегодня я позволю вам за мной поухаживать. Если я вам не нужна, пойду отдохну. Этой бедняжке, моей подруге, даже не с кем поделиться своими переживаниями, вот мы и проболтали всю ночь. Дети, знаете ли, не балуют ее частыми визитами.
Рэна приготовила бутерброд и положила его в духовку. Трент наслаждался фруктовым салатом из дыни и арбуза, не спуская при этом глаз со своей возлюбленной. Время от времени они обменивались многозначительными взглядами.
— Спасибо, очень вкусно, — доедая бутерброд, отметила Руби. — Так я нужна вам?
— Нет, тетушка, — ответил Трент, заботливо помогая ей подняться со стула. — Ступайте отдохните. Мы с мисс Рэмси сможем позаботиться о себе сами. Кстати, а почему бы нам сегодня вечером не поужинать в городе?
Руби потрепала племянника по щеке.
— Какой милый мальчик, не правда ли, мисс Рэмси?
— О да! — со счастливой улыбкой согласилась Рэна.
— Ты действительно так считаешь? — поинтересовался Трент, когда Руби наконец удалилась и они остались одни.
Рэна в это время стояла у раковины и мыла посуду. После долгих уговоров Руби разрешила заменить ее на кухне.
— Что считаю?
— Что я милый мальчик. — Тихо подкравшись, он обхватил ее сзади. Мгновенно его руки нырнули под кофту и отыскали грудь. — Зачем ты прячешь это великолепие под своими балахонами? У тебя прекрасный, соблазнительный бюст. Не верю, что в твоем гардеробе не найдется облегающей кофточки.
Рэна попыталась вырваться, однако сделала это безо всякого энтузиазма.
— Мне нравится носить свободные вещи. Какая тебе разница, что на мне надето?
— Просто мне хочется все время видеть то, что я люблю. — Большими пальцами он нашел соски, которые тут же напряглись от его прикосновения. — Теперь понимаешь, о чем я говорю? Мне бы так хотелось увидеть, как это происходит.
— Прекрати сейчас же. Руби может войти в любую минуту.
— Не волнуйся, она спит, — прошептал он, уткнувшись носом в ее шею. — Пойдем в теплицу?
— В теплицу? — Сладкая истома сковала ее тело, лишая сил для дальнейшего сопротивления.
— Да, хотя я не отказался бы от пылкого, страстного соития прямо здесь и сейчас.
— Какой ты бессовестный!
— Не бессовестный, а возбужденный, — прошептал он, поворачивая Рэну к себе лицом.
— Все еще не успокоился?
— Знай на будущее — именно так действуют на мой организм горячие бутерброды с сыром и ветчиной.
Рэна обняла его.
— Особенно, — продолжил Трент, — если их для меня готовит такая интересная дамочка.
Засунув руки в задние карманы джинсов Рэны, Трент прижал ее к себе.
— У тебя такая хорошенькая маленькая попка, — отметил он. — Я хочу тебя. — И добавил сиплым от желания голосом:
— В теплице или в спальне?
— Трент, сейчас не время.
— Почему?
— Потому что полдень.
— Ну и что?
— Я должна рисовать. У меня полно работы — четыре новых заказа.
— Хорошо, — грустно вздохнув, смирился Трент. — Я оставлю тебя в покое, если разрешишь мне почитать у тебя в комнате, пока ты работаешь.
Рэна внимательно посмотрела на него и, убедившись, что он ничего предосудительного не замышляет, согласилась:
— Хорошо. Но ты должен пообещать вести себя прилично.
— Клянусь.
Поднявшись в комнату Рэны, некоторое время они честно пытались заниматься каждый своим делом. Однако их хватило ненадолго, и остаток дня они провели в постели, неспешно и лениво наслаждаясь друг другом.
Все было прекрасно, но одно обстоятельство расстроило Трента — он мечтал увидеть, как солнечный свет заливает ее нежную кожу, но Рэна настояла, чтобы он зашторил окна тяжелыми гардинами, настолько плотными, что в комнате стало почти темно.
Лежа на кровати подле своей возлюбленной, Трент не понимал, как он мог когда-то считать эту лучшую из женщин простой и заурядной. На самом деле она была красавицей, совершенно не похожей на тех представительниц прекрасного пола, с которыми ему доводилось общаться раньше. Ей удалось заполнить ту пустоту, о существовании которой до их встречи Трент даже не подозревал. Теперь же, когда он наконец обрел счастье, ему захотелось остаться с той, что его подарила, на всю жизнь.
Глава 8
— А вот и сама Эна.
Рэна только переступила порог, когда услышала голос Трента и знакомый звук тяжелых шагов по деревянному паркету.
— Эна?
48 
