54 
Антон с Натой, Сергей и Василий Корнеевич, продолжая обсуждать, что эта запись могла бы значить, поднялись из-за стола и спустились по ступенькам террасы. За столом, задумавшись, осталась сидеть одна Ника. Она взяла одну карту и перелистывала ее.
— По-моему, я знаю, о чем здесь говорится, — негромко сказала она.
Все четверо, замолчав, одновременно повернулись к ней. Василий Корнеевич быстро вернулся, подсел к Нике на скамейку и, поцеловав в лоб, весело спросил:
— Ну, ну, давай говори, что придумала!
— Знаешь, я, после того как бабуля мне рассказала, несколько дней ходила под впечатлением и все приставала к ней, задавала всякие вопросы.
Ната, быстро вбежав по ступенькам, села напротив них, за ней подтянулись мужчины и устроились рядом на скамье.
— Так вот, — продолжала Ника, — я у нее тогда спросила, а куда делась жена Олега, и она мне так интересно ответила, что, мол, девушка-то была абсолютно советская, вроде и умная, она же с Олегом в одном учреждении служила, а там дураков не держали, но совершенно боготворившая Сталина.
— Да, она стучала на Олега, вела его, как тогда это называли, но это ее не спасло, — сказал Василий Корнеевич.
— Вот и бабуля сказала, что она и поумнела, но поздно, что всю ее семью расстреляли, а ее спас Олег, спас и помог спрятаться. И еще бабуля так странно пояснила, что, может, и не по силам ей такая жизнь, а может, она там грехи-то и отмолит. Я спросила, в тюрьме, что ли? А бабуля усмехнулась и ответила: для кого и монастырь тюрьма.
— Умница! — похвалил обрадовавшийся дедушка и чмокнул внучку в висок. — Ты всегда соображала побольше других, Кирюша рассказывала и гордилась тобой! А я, может, и не вспомнил бы! Рассказывал Игорь, что сам писал рапорт об исчезновении жены и опознал труп какой-то женщины, он договорился с кем-то в морге, что, как только поступит неизвестный женский труп с разбитым лицом, они его оповестят. Большие деньги заплатил, может, и не только деньги. А ее он увез в монастырь. Она была жива, когда Игорь умер, они поддерживали связь каким-то образом. А как сейчас, жива ли, нет, не знаю.
— Жаль, что не довелось знать Олега — Игоря вашего! У него есть чему поучиться! — восхитился Сергей.
— И где этот монастырь? — спросил Антон.
— А вот этого он никогда не говорил.
— Вот черт! — расстроилась Наталья. — Их же полно, да и ее мирское имя давно уже забылось! Как же ее искать?
— Я думаю, что не так уж и сложно, — успокоила ее Вероника. — Во-первых, сколько действующих монастырей было в то время? Единицы. А во-вторых, в них и монашек-то наверняка находилось тоже единицы. И уж тем более в те-то времена совсем не поступали новые сестры. В каком году это было? — спросила она у дедушки.
— В сороковом.
Ника повернулась к Сергею:
— Вы сможете узнать дату ее мнимой смерти?
— Уже. Август сорокового года, — ответил он.
— Скорее всего, Олег не мог отлучаться надолго, значит, надо выяснить, какие монастыри были действующими в то время, и узнать про женщину, поступившую туда в августе-сентябре сорокового. Это возможно?
— Вполне. И что дальше? — рассуждал Сергей. — Если она жива и мы ее найдем, то уверен, разговаривать она будет только с Василием Корнеевичем. Раз Олег оставил для него сообщение, то и она знает о его существовании. А если она умерла, то, скорее всего, оставила для него какое-то завещание. А искать в монастыре что бы то ни было бесполезно, вот где уж можно спрятать на века что угодно, так это там. Значит, придется нам с вами ехать, Василий Корнеевич.
— Не придется! — возразила Ника. — Раз Игорь поддерживал с ней связь, значит, она знает и обо мне. Думаю, такой вариант он предусмотрел.
— Игорь предусматривал все варианты, — поддержал внучку дедушка.
— Тогда поеду я, как только вы ее найдете. У Сергея зазвонил телефон, прерывая на вдохе ответ девушке Веронике в виде отказа. — Да!
— Это Пират. Мы установили личности всех троих.
Сергей обменялся с Антоном быстрыми взглядами, еще до разъяснений Пирата понимая, что новости не из разряда приятных.
— Понял! — ответил он, выслушав доклад, и отключил телефон.
Твою мать!
Во что же ты вляпалась, девочка, со всем своим загадочным наследством, вишнево-коньячной начинкой, неприступным взглядом и замечательным дедушкой Василием Корнеевичем?
«Похоже, дело перестало быть просто частным делом Вероники Бьшинской! Твою мать! И ведь придется идти к Деду!»
54 
