очень нудно 
43 
А потом, пять месяцев тому назад, он обнаружил, что все это ложь. Не только поездки в Момбасу и Венецию, но вообще все: ее имя, ее прошлое, ее стремление нести медицинскую помощь тем, кто больше всего в этом нуждается. С первого дня их знакомства Эмма действовала как агент правительства Соединенных Штатов, а Джонатан выступал в качестве ее невольного, ничего не подозревающего прикрытия. Время не могло залечить эту рану, хотя бы отчасти, — пожалуй, напротив, только растравляло ее. Джонатан не страдал подозрительностью, но у него была гордость. Повернувшись спиной к двери, он решил, что восьми лет такой жизни более чем достаточно.
Подождав минуту после того, как Эмма покинула номер, он вышел в холл и спустился вниз на лифте. В вестибюле он сразу же увидел доктора Блэкберна — настоящего доктора Блэкберна, — Джейми Медоуза, и целую кучу других упитанных, преуспевающих эскулапов, собравшихся у кофейного автомата в дальнем углу. Может быть, его опекуны тоже присутствовали, но он их не заметил. Не было поблизости ни атлетического вида мужчины в синем тренировочном костюме, ни подозрительных личностей, прикрывающих рукой наушники и следящих за каждым его шагом сквозь темные очки.
Тем не менее Джонатан пробирался по периметру вестибюля с опущенной головой, стараясь держаться поближе к стенам. До его выступления оставалось немногим больше двух часов, но, если кто-нибудь увидел бы его сейчас, у него наверняка появился бы повод для беспокойства. Джонатан явно не побрился и не принял душ. На нем были джинсы и ботинки для пустыни, а под темно-синим блейзером — баскская пастушья рубаха. В общем, он был похож на бродягу, которого хороший швейцар не должен даже близко подпускать к гостинице.
Джонатан вышел через вращающуюся дверь на улицу, где стал вертеть головой во все стороны в надежде увидеть одетую во все черное женщину с волосами, завязанными в хвост. Он не увидел ее, но это его не расстроило: он понимал, что прошедшей ночью она вошла сюда отнюдь не через парадный вход, да и выйти через него из гостиницы в самые оживленные утренние часы она тоже не могла. Он повернул налево, обогнул здание и вышел к служебному входу. В гараже стояли автофургоны для развозки товаров, рабочие разгружали ящики с пивом, коробки со свежими продуктами и тюки с привезенными из прачечной чистыми полотенцами. Ступеньки вели вниз, к двери для персонала гостиницы. Заглянув через перила, Джонатан убедился, что она закрыта. Обернувшись, он изучил закоулки, по которым могла пройти Эмма. По обе стороны одной из улочек, идущей параллельно Парк-лейн, в былые времена располагались конюшни. Вторая улица шла в восточном направлении, в самое сердце Мейфэра, но через несколько кварталов заканчивалась тупиком. На расстоянии двадцати пяти метров направо от него начиналась аллея, ведущая к Грин-парку. Именно в этом направлении ему советовали идти вчера вечером. И он быстро пошел по тротуару, высматривая, не мелькнет ли впереди фигурка в черном.
У первого же угла Джонатан остановился. Он ждал, пока автомобиль как раз перед ним сделает левый поворот, и тут в сотне метров от него внезапно возникла Эмма, словно материализовалась из воздуха. Присмотревшись внимательнее, он понял, что она вышла из магазинчика женской одежды. Какой-то инстинкт или рефлекс заставил его отступить в ближайший дверной проем, и как раз в этот момент она обернулась. Он остался на месте, чувствуя, что обливается потом, а сердце колотится вовсю.
Джонатан досчитал до пяти, но, прежде чем покинуть свое укрытие, бросил взгляд на улицу, в направлении гостиницы.
В квартале от него у обочины стоял желто-коричневый «форд-таурус». Утреннее солнце било в ветровое стекло и отражалось от блестящей ткани синего спортивного костюма водителя. Официально зарегистрированный телохранитель с лицензией на право ношения огнестрельного оружия, согласно язвительному описанию Эммы. Другой человек сидел на пассажирском месте, и, возможно, еще один — сзади. Вот они, его опекуны, во плоти.
Они будут за тобой следить, чтобы добраться до меня.
Он вновь переключил свое внимание на Эмму. Она старалась держаться ближе к витринам магазинов, ни разу не оглянувшись до самого пересечения с Нью-Бонд-стрит.
И тогда он принял решение.
Шагнув на тротуар, он продолжил двигаться в направлении Эммы. На следующем перекрестке терпеливо подождал зеленого света. Оглядываться назад, чтобы убедиться, на месте ли «таурус», не было необходимости. Он прекрасно видел его в боковом зеркальце такси, припаркованного рядом. Приходилось учиться на ходу навыкам профессии Эммы.
43 
