очень нудно 
142 
— Ну-у-у… — задумался Рабан. — Точно сказать невозможно, но думаю, они на пару-тройку дней задержатся, переругаются все, потом выберут нового лидера и попрут дальше. Готфрид все-таки не Чингисхан и не Аттила, из-за него они назад не повернут. Сами управятся…
— Но у нас будет пара дней отсрочки… Ладно, все равно ничего лучше я не придумаю. Кокну его, а этим, в деревне, скажу, чтоб драпали куда-нибудь, да побыстрее… Блин, теперь наверняка в черти угожу, не отмажусь…
— Это точно, — вздохнул Рабан. — Станешь новым Гаврилом Принципом… ну это который эрцгерцога Фердинанда в четырнадцатом году застрелил, — пояснил он, догадавшись, что я не знаю, кто такой этот Таврило.
— Знаешь, а ведь ты был прав — зря мы с этим принцем связались! Идеалист хренов… Лучше б у меня Палач был в напарниках — он хоть и шизанутый, но зато никогда со мной не спорит.
Рабан подчеркнуто молчал.
— Ну что, идем в атаку?… На таран!!! — взревел я, пикируя вниз.
И затормозил. Я пролетел всего метров десять и резко замахал крыльями, едва не порвав перепонки. Мне вдруг пришла в голову замечательно остроумная идея, способная, если повезет, не только затормозить войско крестоносцев, но и вообще отменить Первый Крестовый поход. А то и последующие! Более того, если вести об этом разлетятся по миру, я окажу серьезную услугу христианству!
— Действуй, патрон, — моментально одобрил Рабан.
Я поднялся еще выше. Еще… еще… еще… Теперь армия подо мной выглядела муравьиным караваном, я с трудом различал отдельных людей… Я парил между крестоносцами и солнцем, чтобы меня нельзя было заметить даже в виде птицы. Ну а теперь все зависит от одного-единственного меткого броска…
Крест, конфискованный у излишне борзого монаха, я захватил с собой. И теперь именно его и собирался использовать. Я ухватил его поудобнее, расправил крылья, чтобы какое-то время оставаться неподвижным, прицелился…
Чувство Направления отлично может заменить оптический прицел. Я инстинктивно чувствовал, куда и с какой скоростью нужно метать. Помогло и сверхзрение — даже с такой высоты я отлично различал герцога Готфрида. Взмах — и крест со свистом летит вниз, все ускоряясь и ускоряясь…
В такой ситуации даже крохотный камешек превращается в опасный снаряд. А крест монаха весил порядочно, поэтому святой символ врезался в мишень подобно миниатюрному метеориту. А поскольку мишенью был затылок Готфрида Бульонского, в войске это произвело впечатление разорвавшейся бомбы.
Ну сами представьте — с небес прилетает здоровенный серебряный крест, бьет в башку главного генерала и застревает у него в черепе, разбрызгав мозги во все стороны. Я специально кинул его так, чтобы он приземлился острым концом.
Передовая часть конницы затормозила практически сразу. Потом следующие, следующие, и так до самого конца. Моментально начался шум: мол, фигли встали, дорога и так узкая. Но когда в хвост колонны ушло сообщение о преждевременной гибели главнокомандующего, паника начала распространяться со скоростью радиовещания. Предводителя, даже не успевшего понять, что его убило, стащили с коня, уложили на землю, столпились вокруг него и принялись шумно спорить. А уж когда необычный снаряд извлекли из черепа и продемонстрировали всем желающим, толпа и вовсе растерялась. Со всей армии начали сбегаться монахи и священники, Петр Пустынник подоспел самым первым. Он же первым грохнулся на колени и начал биться башкой в песок и орать что-то дурным голосом.
Я понаблюдал за этим кавардаком еще с четверть часа и сделал два вывода. Во-первых, сегодня эти вояки точно уже с места не двинутся — уровень религиозности у солдат моментально подскочил, как прыгун с шестом, а воинственность, наоборот, упала. Кто-то уже начал воздвигать из подручного материала алтарь, к священникам мгновенно выстроились очереди на исповедь…
Второй вывод заключался в неослабевавшем предчувствии, что этот Крестовый поход действительно может в скором времени закончиться. Не нужно было даже понимать старофранцузский, чтобы убедиться в том, что все до единого восприняли случившееся как предельно дурное знамение. Мол, если уж Господь дошел до того, что убил Готфрида Бульонского ударом креста с небес, значит, надо валить подобру-поздорову — Всевышний здорово разозлился. Выходит, Ему взятие Иерусалима неугодно… Вряд ли теперь кто-то захочет предводительствовать этой армадой — всякий не прочь получить безвозмездно полкило серебра, но только не таким способом! Кто-то из священников, правда, вякнул что-то насчет того, что Господу не понравился лично Готфрид и так он, мол, дал понять, что начальника надо сменить, но на эту в общем-то дельную мысль никто не обратил внимания.
142 
