Прочитал почти все книги про пиранью, Мазура, рассказы отличные и хотелось бы ещё, я знаю их там... 
очень нудно 
99 
— «Гея»?! — фыркнул пьяный старик. — Да что он там забыл-то, на «Гее»? У этой скотины везде связи, всех подмазал кого надо… У него дача в Медведкове, там и проживает постоянно. С-сукин сын…
— А адрес?
— Да где ж я тебе адрес возьму, что он меня, в гости водил? Хотя вру, один раз все-таки был, года два назад… По делу заезжал. Но адреса все равно не помню… Да ты не переживай, найдешь. У него там домина в три этажа, крыша красная, ворота железные, во дворе фонтан с русалкой. И откуда только денег нахапал, скотина такая?!
— Спасибо, Лев Михайлович.
Я попятился, чтобы удалиться подобру-поздорову — старик с каждой минутой становился все более невменяемым. В принципе по таким приметам найти дом вполне реально. Ну сколько может быть в Медведкове трехэтажных дач с красной крышей, железными воротами и фонтаном с русалкой?
— А ну стой! — заорал Баринов, заметив сквозь прикрытые глаза, что я нажимаю дверную ручку. — Ты того, сынок, сделай доброе дело… Будешь у этого Краевского, харкни ему прямо в рожу! Своим фирменным плевком-то… Серной кислотой! Я, знаешь, давно мечтал этого гада ушами к стенке прибить. Вся страна тебе спасибо скажет! Пообещай, что сделаешь!
Что ж, это обещание я дал охотно.
ГЛАВА 19
Для того чтобы быть доктором, необязательно иметь диплом.
В Медведково я отправился уже следующей ночью — мне совсем не улыбалось разыскивать дачу Краевского при свете дня, когда отовсюду пялятся любопытные глаза.
— Что скажешь, патрон? — спросил Рабан, когда мы зависли над одной из шикарных дач. — Похожа?
— Вряд ли… Да, три этажа и ворота железные, но крыша желтая, а не красная, и никаких фонтанов я здесь не вижу…
— Крышу он мог и перекрасить.
— А фонтан?
— Да может, у него этот фонтан внутри!
— Ничего глупее в жизни не слышал. Краевский, конечно, богатый дяденька, но все-таки не миллионер, чтобы фонтаны в доме ставить. Ну что ж, поищем еще…
Нужная дача нашлась примерно через полчаса. Все было как описывал Баринов — ворота, крыша, русалка. Правда, русалка скорее напоминала морскую корову, но винить в этом следовало исключительно скульптора.
Некоторое время я сканировал пространство внутри дома. К моему удивлению, во всем этом домище имелся всего лишь один живой человек. Сам Краевский? Или все-таки какой-нибудь сторож?
— Чего не знаю, патрон, того не знаю. Вламываться будем?
— Зачем сразу вламываться? Профессор должен быть человеком интеллигентным, уверен, что мы договоримся по-хорошему…
— Вот и Волдрес тоже так думал… — пробурчал Рабан, но возражать не стал.
На двери висел домофон. Какое-то мгновение я еще боролся с искушением разрезать его на гаечки, а потом то же самое проделать и с самим профессором, но потом все-таки нажал на кнопочку.
Приборчик некоторое время молчал. Потом скрипнул, пискнул, и оттуда донесся голос:
— Да?
— Павел Романович? — вопросом на вопрос ответил я.
— Не смею спорить. Чем могу быть полезен?
— Вы будете очень любезны, если впустите меня внутрь, — прохрипел я.
— Что ж, проходите, дорогуша моя, — хихикнул Краевский.
Дверь словно бы сама собой отъехала в сторону. Я в некотором недоумении замер на крыльце. Йехудина и Ба-ринова я убеждал впустить меня довольно долго, а этот открыл сразу же. Даже не спросил, кто я такой… Странно. Странно и подозрительно.
— Ну ты так и будешь стоять, патрон, или все-таки войдешь?
Я шагнул вперед. За дверью была небольшая прихожая, а потом сразу начинался холл — довольно крупная комната с персидским ковром от края до края.
— Ничего устроился… — оценил Рабан.
Хозяина пока что не было ни видно, ни слышно. Направление утверждало, что он по-прежнему там же, где и был, — на втором этаже. Мне это с каждой секундой нравилось все меньше и меньше…
И мне это совсем перестало нравиться, когда после очередного шага из-под пола, разрывая ко всем чертям ковер, вылетели толстые прутья. Я метнулся в сторону, но опоздал на какую-то миллисекунду. В результате я очутился в клетке!
Естественно, я ни на секунду не смутился. Я просто выпустил когти на верхней правой руке и полоснул по прутьям. И едва сдержался от крика — меня ударило током с такой силой, что если бы я был менее выносливым, то непременно бы обуглился! Во всяком случае, когти, которым досталось больше всего, обуглились и начали крошиться.
99 
