156 
Кроме меня и Бэсс, в вагоне никого не было (если, конечно, не считать вагоновожатую ка-ra). Даже маленький народец не спешил кататься на крыше. Низшая подняла воротник своего пальто, закрыла глаза темными очками и распустила рыжие волосы, которые волнами рассыпались по ее плечам.
— Погода изменится. Сегодня последний теплый день, — неожиданно сказала девушка.
— Не страшно, — отозвался я, глядя в окно. — Зима ничуть не хуже лета. Снег этому городу не повредит.
— У чэры неприятности? Поэтому она в твоем доме? Когда мы уходили, Алисия еще спала.
— Верно.
— Интересная девушка. Красивый цветок, внутри которого стальной стержень.
— Тебе она не понравилась? — Я с любопытством посмотрел на Бэсс.
— С чего ты взял? Просто я к ней осталась равнодушна. Мы… люди, — она усмехнулась, смакуя это слово, — разного круга. Она благородная чэра, я ничуть не лучше прокаженной. Плод связи страшного демона и неразборчивого лучэра. В обычной ситуации мы никогда бы не встретились и не заговорили. Мы чужие друг другу. Уверена, что она бы даже общаться со мной не стала, не будь гостьей в твоем доме. Социальные нормы никогда не позволят нам сблизиться и стать хотя бы знакомыми.
— Но ведь я с тобой общаюсь.
Она невесело рассмеялась и похлопала меня по руке:
— Просто ты, в отличие от многих других, уникальная и противоречивая личность, Пересмешник.
Мне было странно слышать такое, и я, ничего не сказав, вновь отвернулся к окну. Трамвай мчался по Небесам, не останавливаясь на пустых остановках, миновал улицу, где находился дом Данте, казармы гвардии и свернул в кварталы и улочки. Я приподнялся, дернул за шнурок, дав сигнал вагоновожатой остановиться на следующей остановке.
— Мы ведь направляемся не в Темный уголок? — внезапно спросила Бэсс.
— Тебя это беспокоит? — удивился я.
— Этот родственник… твой дядюшка? Бывший глава Палаты Семи? — вместо ответа она задавала вопросы.
— Ты очень осведомленная девушка.
— Данте мне как-то рассказывал о нем. Нет. Меня не беспокоит Темный уголок. Скорее интригует. Я там никогда не была.
— В общем, ты не много потеряла.
— Правду говорят, что он опаснее Города-куда-не-войти-не-выйти? — Трамвай начал замедлять ход, и она встала, взявшись за поручень.
— Не думаю. Уголок, если не считать конечно же Места, вполне безопасный район. Просто не стоит соваться в некоторые подворотни в западной части острова.
Я распахнул дверь, когда трамвай остановился, протянул Бэсс руку, помогая спуститься по ступенькам.
— Я думала, туда пускают только лучэров.
— Так было раньше, сейчас может попасть любой желающий, но таких обычно не находится.
Мы прошли маленькую улочку насквозь и оказались на закованной в гранит набережной. Узкий пролив отделял остров Нелюбимый от Небес, и лишь небольшой горбатый мост связывал их берега. Он был кованый, черный, ребристый, похожий на позвоночник неизвестного науке животного. Мост гремел под нашими ногами и тревожил гулкими звуками сонную, неспешную морскую воду.
Темный уголок — это две параллельные друг другу улицы, сжатые с двух сторон древними особняками. Их крыши покрыты черной черепицей и украшены многочисленными шпилями и горгульями, а часть окон давно заколочена. Каждая чистокровная семья лучэров, ведущая свой род от момента создания Всеединым, считает крайне важным владеть собственным домом в этом безлюдном месте. Цены на недвижимость в Тёмном уголке много выше, чем в Золотых полях.
Дома покупают, но мало кто здесь живет. Предпочитают менее пустынные улицы, и количество жителей Темного уголка не превышает пары десятков чэров, в основном стариков из числа благородных. Все они проживают на дальней от моста улице.
Наш же путь шел по ее сестре. Она называлась Дорога к Сгоревшим душам и тянулась через весь остров, заканчиваясь на западе точкой, лаконично называемой Местом. Там, по легендам и свидетельствам всех канонических источников, в мир пришел и ушел Всеединый. Соответственно, если кому-то не терпится оказаться в Изначальном пламени, Место — самый лучший и самый быстрый способ туда попасть. Зашедшие на маленькую площадь, окруженную со всех сторон безучастными домами, назад обычно не возвращаются.
Мы шли мимо нависающих над мостовой домов с грязными стеклами, запертыми дверями, заросшими высохшим плющом стенами и проржавевшими оградами. Со всех сторон на нас смотрели уродливые, раскрывающие зубастые пасти крылатые статуи — символичное изображение сгоревших душ.
156 
