21 
Мой третий дом, самый маленький из всех — всего-то два этажа — мне по нраву. Под боком прекрасный уютный парк с высокой оградой, старыми вязами, всегда подстриженными газонами и овальным прудом, в котором плавают древние зеркальные карпы и где всегда возятся утки. В районе более-менее нормальные соседи и никаких неприятностей. Здесь жизнь больше всего похожа на сельскую. Хотя бы тишиной.
Олл — мой приют, кто бы что об этом ни говорил…
Я попросил извозчика остановиться в начале улицы, расплатился с ним и не торопясь пошел по тенистой золотой аллее. Здесь, как обычно, было пустынно. Казалось, что вся улица погружена в вечную дрему. Лишь изредка проедет экипаж или патруль жандармов. Возле статуи, изображавшей какого-то пса, без имени, таблички или хоть какого-нибудь ориентира, по которому можно было бы понять, в честь чего она здесь стоит, я остановился, поднял с земли красноватый ребристый лист, понюхал его и улыбнулся — запах осени в этом месте всегда казался мне сильнее, чем в других частях Рапгара.
— Кажется, мои слова о том, чтобы не торопиться домой, ты воспринял совершенно буквально, — проворчал Стэфан.
— С каких это пор ты стал таким домоседом? — улыбнулся я.
— Я слишком стар для путешествий. Мне гораздо приятнее на подставке из красного дерева.
— Пока меня не было, ты спал годами. Мог бы успеть отдохнуть.
— На такой работе отдыха не бывает.
Я вздохнул, разжал пальцы, и лист, подхваченный ветром, пролетев над позеленевшим бронзовым памятником, упал под деревьями.
Мой особняк расположен в самом конце улицы Гиацинтов, в двух минутах ходьбы от парка, и северо-западным концом, ограда в ограду, граничит со старым кладбищем Невинных душ. Не слишком веселое соседство, но, по крайней мере, постояльцы древних могил не тревожат мой покой, за что я им очень признателен.
Моими ближайшими живыми соседями являются полковник МакДрагдал и чэра эр'Тавиа.
Полковник раньше командовал Третьим сводным колониальным пехотным полком. Он половину жизни провел в Магаре, воевал с местными раджами в джунглях и болотах и был из тех, кто захватил Кальгару для нашего Князя. Теперь полковник давно уже на пенсии, но продолжает носить мундир со всеми наградами и каждое утро поднимает у себя на участке бело-золотой стяг Рапгара.
Мы долго не могли найти общий язык со стариканом. Он считал меня бездельником, ведущим жизнь, недостойную настоящего мужчины, так как я «не нашел в себе сил пойти служить в армию». Я, в свою очередь, видел перед собой недалекого старого солдафона, помешанного на традициях, фыркающего в седые усы, стоило ему лишь увидеть меня. У нас не было никакого желания общаться друг с другом довольно долгое время.
Все изменилось, когда я попал в то неуютное местечко, которое некоторые в шутку прозвали Обителью размышлений. Первым ко мне пришел именно полковник, совершенно чужой человек, чем сильно поразил меня. Кстати говоря, я до сих пор не знаю, чего ему стоило пробраться ко мне. Это было непросто даже для Данте, лучэра старой крови из уважаемого рода, что уж говорить о человеке?
Полковник поддержал меня в трудную минуту, когда многие друзья отвернулись и предпочли забыть обо мне.
После моего возвращения мы опустошили с МакДрагдалом не одну бутылку кальвадоса, который он, как оказалось, любил ничуть не меньше, чем я. Во время долгих разговоров, мне довелось услышать, как пехотный батальон удерживал перевал в снежных Гримлах, как гибли солдаты в душных джунглях, как вспыхнуло восстание сигов, как горел порт Кальгару, когда княжеские броненосцы входили в западную гавань, обстреливая дворец раджи из всех орудий.
Дом полковника — серый, похожий на крепость, по крышу увитый пожелтевшим плющом, с развевающимся на флагштоке полотнищем — сейчас казался пустым. МакДрагдал уже месяц гостил у племянников на юге, и мне начинало не хватать наших бесед и игры в шахматы.
Что касается чэры эр'Тавии, чей пряничный домик находился напротив моего, то эта старушенция, отметившая в прошлом году свой двухсотый день рождения, жила особняком, водя дружбу лишь с многочисленными кошками, которые каждую весну будили воплями всю округу. Про эту почтенную госпожу можно было сказать старой пословицей: любовь, в отличие от соседей, слепа. Чэра эр'Тавиа проводила все свободное время, неся дозор возле окон. Слежка за округой — ее хобби и страсть всей жизни. Вот и сейчас я разглядел ее кривоносый профиль в окне второго этажа. Как обычно, снял шляпу и, как обычно, не дождался ответного приветствия. Я совсем не обижаюсь на такое к себе отношение — в двести лет вполне простительно быть несколько… эксцентричной.
21 
