94 
Я решил, что недурно было бы зайти к гостям с тыла, и осторожно спустился по лестнице в полутемный зал предков. Здесь один бандит рылся в комоде, не обращая внимания на пальбу, доносящуюся из холла. Он почувствовал мое присутствие, резко развернулся, я принял Облик, но не тут-то было.
Человек взмахнул рукой, окутав меня какой-то пыльютак, что я тут же засиял, словно фонарь, став видимым. Он отпрыгнул в сторону, разрывая расстояние между нами, а затем сделал еще один шаг и прошел сквозь стену, оказавшись на улице. Если для него эта преграда была сделанной словно из воздуха, то для меня она оказалась непреодолимой.
Стряхивая с одежды и волос фосфоресцирующую дрянь, я желал проклятому магу застрять где-нибудь между кирпичами. Послышались свистки жандармов.
— Давно пора, — пробурчал я.
В холле больше не было слышно выстрелов, я заглянул туда и увидел лишь мертвецов да Эстер, запертую в сияющую паутину невидимой клетки. Вид у стафии был такой, словно ее облили водой, а затем мгновенно заморозили. Я обошел ее по кругу, решив пока оставить все как есть, добрался до лестницы и крикнул:
— Талер! Вы живы?! Они, кажется, убрались!
— Да! Все в порядке! Я ранил и скрутил одного! — донесся сверху его голос.
Я в три счета оказался наверху, перепрыгнул через нескольких покойников и увидел связанного скатертью, раненного в живот человека в красном колпаке. Всклокоченный Талер стоял над ним, держа его на прицеле.
Я внимательно посмотрел на пленника, переглянулся с приятелем. Мы поняли друг друга без слов — с такой раной, даже несмотря на то, что крови почти не было, человек не протянет и получаса. Решение у меня созрело мгновенно.
— Бласетт! — крикнул я. — Пожалуйста, вылези из-под стола и встреть господ жандармов внизу. Скажи им, что уцелевшие сбежали. Скорее всего, через ограду кладбища Невинных душ. Будь добр настоять, чтобы они продолжили преследование. А затем проверь, как дела у Полли.
— Хорошо, чэр, — сказал бледный дворецкий, выбираясь из укрытия.
Я, не особо церемонясь, взял умирающего за шиворот и, не обращая внимания на его стоны, поволок подальше от свидетелей, затащил в ближайшую гостевую спальню и сорвал с его головы колпак, закрывающий лицо.
— А, старый знакомый, — протянул я, узнав иенальца из трамвая. — Наша третья встреча сложилась неудачно для тебя. Я задам несколько вопросов, и ты мне на них ответишь.
Он в ответ, несмотря на ранение и крайне отвратительное самочувствие, предложил мне заняться развратными действиями с каким-нибудь скангером, а еще лучше — вызвать врача и принести виски.
Вел он себя нагло, невоспитанно и совсем не так, как полагается человеку, чувствующему свою вину за то, что он влез в чужой дом и собирался убить жильцов. Лично я не испытывал к нему никакой жалости.
Мой дядюшка неоднократно повторял, что боль — самая динамичная и эффективная форма допроса. В этом Старый Лис знал толк, уж можете мне поверить. Время поджимало, так что я вытащил Анхель и воткнул кривой стальной коготь ему в бедро. Он охнул, застонал и тут же, взяв себя в руки, сказал:
— Насмешил, чэр! Комариный уку…
— Боль! — произнес я, не слушая его.
Его тело свело судорогой, и он выгнулся дугой, едва не прикусив язык. Когда его суставы начали трещать, а мышцы вот-вот должны были сломать кости, я отменил приказ. Пленник тут же обмяк и потерял сознание.
— Приведи его в чувство! — приказал я ножу.
Бандит тихо вздохнул, распахнул глаза и воззрился на меня с ужасом, словно я был одной из сгоревших душ.
— Если ты не скажешь то, что я хочу услышать, мой амнис вывернет тебя наизнанку, приятель. Она обожает причинять боль таким, как ты, — зловеще прошипел я, склонившись над ним…
Когда Фарбо прекратил орать и остановился, чтобы перевести дух, я молча налил себе в стакан сока, предложил второй Владимиру эр'Дви, а затем произнес:
— Я понимаю, что вы чем-то расстроены, старший инспектор, но все-таки старайтесь держать себя в руках. Человеку, занимающему ваше положение, следует научиться оставаться спокойным при любых обстоятельствах.
— Я расстроен не чем-то, чэр. — Бульдожье лицо Фарбо все еще могло поспорить цветом со свеклой. — А тем, что вы совершенно бесцеремонным образом вмешиваетесь в работу Скваген-жольца и допрашиваете пленников, тогда как этим должны заниматься следователи! И мало того, — поспешил добавить он, когда увидел, что я собираюсь что-то сказать, — ведете допрос столь безграмотным и возмутительным образом, что единственный человек, способный прояснить ситуацию, оказывается мертвым!
94 
