очень нудно 
184 
Кащей чуть опустил глаза, глядя на свежевыпеченный пряник. Выглядело творение ратичской княгини на диво аппетитно - в форме морской рыбы с загнутым хвостом, политое медом, украшенное изюминами и кедровыми орешками. Теплый еще, только что из печки. А уж запах до чего дивный!…
- Что ж, не откажусь, - пожал плечами бессмертный царь, откусывая пряничной рыбе голову.
Василиса затаила дыхание, глядя, как кошмарный старик жует чародейский пряник, напичканный Симтарин-травой. Подействует ли?…
Пергаментные губы медленно смыкались и размыкались, отправляя в высохшую глотку кусок за куском. По мертвому лицу Кащея ничего нельзя было понять - нравится ли ему, не нравится?…
По мере того, как убывал пряник, Василиса напрягалась все сильнее и сильнее. Вот уже и последняя крошка исчезла…
- Как, по нраву ли угощение?… - не выдержала она.
Кащей стоял неподвижно, словно бы к чему-то прислушиваясь. Он медленно, со скрипом повернулся к Василисе и посмотрел на нее каким-то новым взглядом. В мертвых глазах мелькнуло что-то странное - как будто бы легкая тень живого чувства. Бессмертный царь приоткрыл рот и раздумчиво произнес:
- Странно. Я что-то испытываю. Что-то такое, чего не испытывал уже очень давно.
- Что же, Кащеюшка? - полюбопытствовала баба-яга.
- Не уверен точно. Но это отдаленно напоминает любовь. Да, я положительно уверен, что испытываю нечто вроде любви к моей молодой жене Василисе. Странно. Сейчас проверим.
Кошмарный старик приблизился к красавице-княгине вплотную. Холодные струпные пальцы легли ей на щеки, заставив вздрогнуть и брезгливо поморщиться, отвратительная харя-череп начала медленно пододвигаться, тонкие губы дрогнули, впервые после очень, очень долгого времени пытаясь сложиться в трубочку…
Василиса обреченно закрыла глаза.
Глава 32
Ночь легла на Владимирское княжество. Тишь и темнота - лишь кустодии стоят у ворот, лишь стрельцы ходят дозором на стенах.
Посреди огромного двора ветер шелестел листьями старого дуба. Меж ветвей виднелись настороженные кошачьи глаза, а у толстых корней восседал седовласый старец в белоснежном одеянии, неспешно перебирающий струны великолепных гуслей.
- Друзья мои! В сей час полнощный
- Придут к вам в гости две сестры.
- Лень и Отеть с их силой мощной
- Раскинут в разумах шатры.
- О дивный дух блаженства ночи!
- О чистых звезд благой покров!
- Любой, кто неги сладкой хочет
- Отдаться власти их готов.
- К чему возня, тоска, суетность,
- В час поздний тьмы и тишины?
- Отринем же пустую тщетность,
- Нас до зари обнимут сны.
- Не так уж много в мире совершенства,
- Но нет на свете истины мудрей:
- Во сне таится истое блаженство,
- Ложись, закрой глаза и спи скорей.
- Лишь тот сегодня спать не станет,
- Кто призван свой исполнить долг,
- Невесту в новый дом доставит
- Лихой бродяга Серый Волк.
Мерные убаюкивающие трели, сопровождаемые медовым напевом, плыли над владимирским кремлем, словно бы окутывая его толстым пуховым одеялом. Те, кто крепко спал в своих постелях, умиротворенно улыбались - песнь вещего Бояна навевала им добрые сновидения. Те же, кто бодрствовал, усердно зевали и терли слипающиеся глаза, охваченные дивными грезами наяву.
- Ты что же это делаешь, старый хрыч? - прошипели сверху. - Пакостишь втихаря, да?!
Звякнула цепь - огромный кот осторожно спускался по стволу. В дубовой коре остались глубокие следы от когтей.
- Князь же на меня подумает! - возмущенно оскалился Баюн, усаживаясь рядом и колотя хвостом по земле.
На плечо старца опустилась могучая лапа. Однако тот даже не подумал отпустить струны - чудесные гусли продолжали источать усыпляющие звуки. Старого Бояна нимало не смутило то, что ужасные когти, медленно выползающие из пазух, уже прорывают тонкую ткань рубахи, почти касаясь кожи.
- Конечно, подумает, я для того именно здесь и сел, - кивнул он. - А тебе не все ли равно? Тебя он так и так не любит. За дело, кстати.
- Сука ты старая… - проворчал Баюн. - Небось, ты этим охотничкам на меня наводку дал, да?… Конечно, больше некому… Дятел бородатый, давно надо было тебя растерзать да сожрать…
- Ладно, не серчай уж, - светло улыбнулся вещий певец. - Все равно я старый, жесткий и невкусный. Вот, испей-ка лучше со мной пития медвяного… Князь-то тебя, небось, без ужины оставил?…
184 
