20 
— Демонологии?! — оживился Креол, вылезая из дилижанса. — Чрево Тиамат, как же все запущено… Что здесь сейчас — бандитский притон?
— Сейчас здесь нет ничего, — покачал головой Клевентин. — Даже самые бесшабашные не решаются тревожить покой этого гимнасия. В те времена, когда у Серой Земли еще были демонологи, в его стенах творилось такое, что не передать словами. И сейчас туда не решаются входить даже колдуны.
— Почему же его до сих пор не снесли? — поинтересовалась Ванесса.
— Этого мы тоже не решаемся сделать. Кое—что из того, что там похоронено, до сих пор живо… в определенном смысле. Особенно нас тревожит… одна штука.
— Что еще за штука?
— Вы слышали о… Ночи Страха? — осторожно спросил Клевентин.
— Мм… нет. Что это?
— Совсем ничего не слышали?
— Она же тебе сказала, что нет, — мрачно ответил вместо Ванессы Креол.
— Прошу прощения, владыка, — поклонился Клевентин. — Просто любой серый знает эту историю с детства. Событие, которое позднее назвали Ночью Страха, произошло в ночь с девятнадцатого на двадцатое сентября шесть тысяч шестьсот восемьдесят девятого года. В то время этим гимнасием заведовал Мальчимбо Красный, второй в Совете Двенадцати. Он был великим демонологом, по—настоящему великим. Но в ту ночь он… откусил больше, чем смог проглотить. Тварь, которую Мальчимбо Красный притащил откуда-то из—за Кромки, вырвалась на свободу, опустошила несколько кварталов Иххария и ополовинила тогдашний Совет Двенадцати. В конце концов ее сумели загнать в ловушку и запечатать в том самом месте, где она была призвана — запечатать, но не уничтожить. Она до сих пор ждет где-то внутри этого гимнасия…
Креол, все это время считывающий ауру здания, угрюмо кивнул. Запах демона за минувшие века чрезвычайно ослаб, но все еще чувствовался. Судя по нему, тварь в гимнасий сидит на редкость крупная…
— Откуда оно взялось? — деловито спросил маг. — Лэнг, Хвитачи, Ад, Кввецоль—Иин, еще что-то?
— Мы не знаем, владыка. Но чем бы оно ни было, оно страшно опасно. Не забывайте, что в тот день погибло шестеро серых плащей. Шестеро! И среди них был лучший демонолог того времени, Мальчимбо Красный. Он пожертвовал жизнью, чтобы запечатать то, что сам же и призвал.
Ванесса поежилась. Демон, уничтоживший половину Совета Двенадцати! Это вам не гроза чердаков Бат—Криллах… С таким чудовищем даже Креол может не совладать…
Судя по омрачившемуся лицу Креола, он тоже об этом подумал.
— Само собой, все это было очень давно, — дополнил Клевентин. — Никто из ныне живущих не видел этого своими глазами. Никто, кроме…
— О да… — прокряхтел выплывший из дилижанса Тивилдорм Призрак. — Я видел все это своими глазами… В то время мне было сорок четыре года, я носил желтый плащ и был доверенным ассистентом Мальчимбо Красного. Я видел, как того демона вызвали; видел, как он вырвался; видел, как его запечатали. Я оказался одним из немногих, кто остался жив, — но я поседел за одну ночь! На следующий день, после того как подсчитали потери, было созвано экстренное собрание Совета Двенадцати… того, что от него осталось. На нем мне вручили оранжевый плащ, а вместе с ним новое прозвище — Тивилдорм Выживший. Без испытаний, без экзаменов. Я сыграл немалую роль в заточении того демона, и Совет это оценил. Уже на следующий год я получил красный плащ, а спустя еще шесть лет — место в Совете.
— Так вы хорошо знали этого Мальчимбо Красного? — полюбопытствовала Ванесса.
— Он был моим учителем, — с ностальгией произнес Тивилдорм. — Всему, что я знаю и умею, я обязан ему. Это именно он вручил мне фиолетовый плащ вкупе с первым прозвищем — Тивилдорм Сопливый…
Ванесса изумленно уставилась на жуткого призрака… а потом громко прыснула.
— Здесь нет ничего смешного!!! — бешено взревел Тивилдорм. — Первые прозвища очень часто бывают глупыми, обидными или даже издевательскими! Громкое прозвище еще нужно заслужить!
— Я все понимаю, просто… ой, не могу…
— Владыка Креол, повлияйте на свою ученицу!.. владыка Креол?!
Повернувшись к Креолу, Тивилдорм обнаружил, что тот тоже сотрясается в беззвучном хохоте. Пальцы бедного призрака заколебались в приступе гнева, над головой что-то вспыхнуло и заискрилось. Он никак не ожидал, что его юношеское прозвище — прозвище, которым он так гордился! — вызовет настолько бурную реакцию.
— Ладно, хватит, — утер слезы Креол. — Значит, так. Нужно будет осмотреть здесь все и выяснить, что можно сделать. Надо попробовать расконсервировать здание…
20 
