27 
— Я требую встречи с послом! Вы не имеете права! Я — американский гражданин. Вы не имеете права…
Полковник Майк опустил лезвие на основание мизинца и просто, будто морковку резал, отрубил палец. Гассан истошно закричал, а когда Майк накладывал на обрубок дезинфицирующую повязку, заорал еще громче.
Паламбо невозмутимо наблюдал за происходящим.
— Итак, мой друг, — проговорил полковник Майк, наклонившись к самому лицу Гассана, — десятого января ты находился в Лейпциге, в Германии. Встречался с Дмитрием Шевченко, продавцом оружия, у которого было в наличии пятьдесят килограммов пластида. О, ты удивлен! Не стоит удивляться. Мы знаем, о чем говорим. Твои немецкие друзья оказались намного разговорчивее. Так что хранить молчание просто бессмысленно. Досадно и больно. В конце концов все равно заговорить придется. Давай, хабиби [7] будем цивилизованными людьми.
Гассан скривился, отрешенно глядя на свою изуродованную руку.
Полковник Майк со вздохом продолжил:
— Ты заплатил Шевченко десять тысяч долларов и погрузил три коробки взрывчатки в белый микроавтобус «фольксваген». А теперь расскажи, кому ты передал взрывчатку и что с ней собираются делать. Обещаю, пока не расскажешь, отсюда не выйдешь. А если надеешься, что можешь соврать, имей в виду: сначала мы проверим, правду ты сказал или нет, а уж потом отпустим тебя. Начнем. Итак, о взрывчатке. Кому ты ее доставил?
Паламбо сосредоточенно изучал свои ботинки. Сейчас выяснится, с каким человеком они имеют дело.
Гассан плюнул полковнику в лицо.
Значит, боец.
Паламбо вышел из комнаты. Самое время выпить кофе. Ночь будет долгой.
13
На станции Ландкварт с часов свисали ледяные клыки. Джонатан и Симона шли по платформе, пряча лица от колючего ветра. У багажного отделения толпились лыжники: со звонким гомоном они сдавали свое снаряжение в багаж. Сегодня лыжных прогулок точно не будет. Джонатан встал в конец очереди, нервно притопывая ногой.
Симона слегка подтолкнула его локтем:
— Ты связался с Эммиными родственниками?
— У нее только сестра — Беатрис. В Берне.
— Архитектор, кажется? По-моему, у Эммы с ней были не очень хорошие отношения.
— Да, но, кроме Беаты, у нее родственников нет. Знаешь, как это бывает. Так что сама понимаешь. Это одна из причин, почему Эмма хотела жить в Швейцарии. Я пытался дозвониться до Беатрис сегодня утром, но все время попадал на автоответчик. А оставить сообщение о том, что Эмма… я просто не смог.
— А что с похоронами?
— Когда достанем тело.
— И когда это произойдет?
— Трудно сказать. Может, еще через несколько дней. Все зависит от того, когда можно будет подняться в горы.
— Похороните здесь или в Англии?
— В Англии, наверное. На ее родине.
Очередь продвигалась очень медленно.
— А твои братья? — спросила Симона.
— Когда будет что сказать, тогда и позвоню. Сейчас мне не до соболезнований.
Наконец подошла очередь Джонатана, и он протянул квитанции. Служащий вернулся с небольшим черным чемоданом и прямоугольным свертком средних размеров в простой коричневой бумаге.
Черный чемодан был шикарный — из мягкой телячьей кожи, с золотой молнией и золотым замком. С таким только ехать на уик-энд в собственный загородный дом. Небрежно забросить его на переднее сиденье своего «рейнджровера»… Чемодан без именной бирки, только квитанция на ручке.
Джонатан перевел взгляд на пакет. «Коробка, в каких продаются рубашки», — промелькнуло в голове. Пакет был перевязан бечевкой, и тоже никаких опознавательных знаков, кроме квитанции. Взяв пакет в руки, Джонатан обнаружил, что тот почти ничего не весит. Он торопливо достал из кармана складной ножик.
— Ты этого ждал? — спросила Симона. — В смысле, это Эммины вещи?
— Наверное, — коротко сказал Джонатан. — Кто-то ей их послал.
— Следующий, пожалуйста, — крикнул служащий.
Очередь качнулась вперед. К окошку протиснулся человек, стоявший за Джонатаном. Вот вам и швейцарская вежливость. Джонатан убрал нож, сгреб со стойки вещи и пошел по платформе, глядя по сторонам в поисках места, где их можно было бы вскрыть. В вокзальном буфете толпилось на удивление много народу, а очередь из желающих сесть за столик растянулась до самой двери.
— Следующий поезд до Шура через сорок минут, — объявила Симона, прочитав информацию на табло. — Через дорогу есть кафе. Пойдем?
27 
