очень нудно 
49 
— Я говорю тебе комплименты все пятнадцать лет, что мы женаты, — хмыкнул Шуко и налил мне граппы. — Выпьем за встречу.
Я слишком устал в дороге, так что от граппы сразу же зашумело в голове, хотя вкус изюма был очень приятен.
— Мы говорили о душах. — Живой, подвижный Шуко подмигнул мне. — О том, когда мы их увидели впервые. Когда ты встретил свою первую душу, Людвиг?
— Чёрта с два я тебе скажу об этом, — ответил я ему.
— Это такая тайна? — полюбопытствовала Розалинда.
— Нет. Скорее неприятные детские воспоминания.
— Они у всех неприятные, — согласился Пауль. — Моя первая душа была тёмной, и, признаюсь, я перепугался до чёртиков. Мне было восемь лет, и ползун выглядел крайне отталкивающе.
Я усмехнулся и вопреки собственному желанию сказал:
— Мне было шесть, и на центральной городской площади только что сварили в кипятке королевского повара-отравителя. Зрители были довольны до писка. Варили парня долго и со вкусом, а я вместе с уличными мальчишками залез повыше, чтобы видеть эшафот. Так что когда рядом со мной появился сваренный вкрутую преступник, я едва не умер от страха. На следующий день меня забрали из приюта в Братство. Твоё любопытство удовлетворено, Шуко?
— Вполне. А ещё хотелось бы знать…
— Отстань от него, — перебил Пауль, вставая из-за стола. — Не видишь разве, что Людвиг не в духе? Завтра пойдём с тобой в госпиталь, Синеглазый. Там полно мертвечины, и тёмные сползаются со всех частей города, словно крысы к зернохранилищу. Пойду, обойду территорию. Тигр, за мной!
Мастино тут же вскочил и последовал за хозяином.
— Старый дурак, — проворчал Шуко, опрокинув в глотку ещё одну рюмку.
— Полегче, милый, — попросила Рози. — Он всё-таки мой учитель.
Страж скривился и тут же пояснил:
— Прости, если обидел тебя, но Солезино не то место, где ты должна быть. Пауль знал, что нас посылают сюда, половина совета числится у него в друзьях. Он мог замолвить за тебя словечко перед магистрами.
— Мог бы, — согласилась она, наблюдая за тем, как я подвинул к себе блюдо с инжиром, виноградом, хлебом и сыром. — Но тогда бы ты отправился один, а я, как ты знаешь, не осталась бы в стороне.
Шуко и Рози закончили учёбу на два года раньше меня, и сколько я себя помню, всегда были не разлей вода, хотя многие не понимали, что может связывать цыгана, пускай и крещёного, и женщину из вполне уважаемого в Тивите рода. Они были странной, привлекающей к себе внимание парой, но благодаря тому, что являлись стражами, плевали на законы и те предрассудки, что были против цыган во многих странах.
— Если тебе интересно моё мнение, Людвиг, то мы занимаемся бесполезным делом, — сказал Шуко после недолгого молчания. — Мы спасаем людей от злобных душ, но горожане всё равно гибнут сотнями. Двадцать пять тысяч умерло за неполный месяц. Почти восемь тысяч в неделю. И это только в Солезино.
— У меня для тебя нет слов утешения, — ответил я.
— А у Пауля они есть. Он говорит, разумно думать, что мы уничтожаем души для собственного благополучия, продлевая свои годы. Клянусь Богом, Солезино великолепная кормушка для нас. Ничуть не хуже, чем для других падальщиков! Мы жируем, словно гиены, потому что ни одна душа не желает существовать в таком виде и после таких мучений. Они все приходят к нам и умоляют о милосердии.
— Не заводись, Шуко, — сказала Рози. — Мы ничего не можем сделать, кроме того, что умеем. Мне так же обидно, как и тебе, что, спасая людей от душ, мы не можем спасти их от болезни, и они погибают.
— Не удивлюсь, если Пауль притащил тебя и меня заодно, чтобы мы подкопили пару лишних лет.
— Я не исключаю такой возможности, — дипломатично ответила Розалинда. — Но не думаю, что это причина, по которой мы сюда попали. Орден начали раздражать наши лица, и Братство поспешило сменить для нас обстановку.
Она встала со своего места, гибко потянулась:
— Идём, Синеглазый, я покажу тебе твою комнату.
— Мы решили её выбрать для тебя, благо в последнее время в палаццо они все очень быстро освободились, — невесело усмехнулся цыган.
— Откуда вы знали, что я здесь появлюсь?
Я поплёлся за ними, уже мечтая, как грохнусь в постель и забудусь сном.
— Гертруда сказала.
— Вы видели её?! — удивился я.
— Мельком. Тебе письмо от неё.
Она протянула мне совсем небольшой конверт, запечатанный знаком — стилизованным цветком эдельвейса. Я поблагодарил, убрал его во внутренний карман и спросил:
49 
