134 
Фостен Вантр передохнул и с наслаждением сглотпул слюну.
— Ну-с, молодой человек, — продолжал он. — Вы в раздумьи?!
— Если так выгодно работать на вас, тогда почему вам сложно вербовать подопытных кроликов?
— Испытателей характеров? Но ведь не всякий годходит! Необходимы определенные физические данпые. Сопротивляемость. Кристально чистая нравственность. Гармоничное физическое развитие, психическая уравновешенность, первоклассный ум! Все те качества, которыми вы так щедро наделены. Читайте договор! Подпишитесь внизу, слева. Но поторопитесь. Мне сообщили о верном самоубийстве около площади Бастилии.
Он уже затыкал бутылку с ромом и по-матерински заботливо укладывал свое снаряжение.
Альбер Пенселе посмотрел на крюк в потолке, на гербовую бумагу контракта и пожал плечами:
— Либо это, либо петля!
— Хорошо сказано, — провозгласил Фостен Вантр, протягивая ему руку. Альбер Пенселе положил листок на пол и устало расписался.
— Будьте готовы завтра к девяти утра. За вами пришлют машину. Перед уходом я оплачу ваш счет за комнату.
Когда он вышел, Альбер Пенселе бросился на постель, и его сейчас же охватил тяжелый, полный видений сон. Он бредет по пыльной дороге к оранжевоиу свету, который мерцает вдалеке. Через каждые три шага он теряет часть самого себя. Палец, губу, веко. «Лишь бы продержаться до конца!» — думает он. Внезапно он оборачивается и видит Фостена Вантра, который рысцой семенит за ним с сафьяновым портфелем под мышкой. Через каждые несколько шагов он наклоняется, чтобы подобрать кусок его плоти, и приговаривает: «Ням-ням! Хорошенький палец! Ням-ням! Чудесное веко!» «Остановитесь! Остановитесь!» — кричит Альбер Пенселе. Но тот только головой качает: «По какому праву? Вы же сами подписали, не так ли? Ням-ням! Замечательное ухо!»
Когда Альбер Пенселе проснулся, то заметил, что плакал в подушку.
Клиника профессора Отто Дюпона находилась под Парижем. Большое прямоугольное здание, все из окон в балконов, возвышалось посреди парка, аллеи которого своей замысловатостью не уступали бухгалтерской подписи. В тени высоких деревьев прятались шезлонги для выздоравливающих, они отдыхали здесь, предаваясь размышлениям о последних глубинных толчках своей личности. Флигель испытателей характеров, трехэтажный розового кирпича дом с нарядным подъездом, находился за главным корпусом. Коридоры в нем были устланы линолеумом спокойного синего цвета. На каждой двери имелась табличка: «Раздражительный», «Задумчивый», «Добродушный», «Любитель литературы и искусств», ниже следовала дата последнего укола с указанием: «Не использовать до…»
Справа от двери висела небольшая грифельная дсска с отметками дежурного врача: «Состояние удовлетворительное», или «Необходимы исправления», или «Отрицательный результат». Медсестра показала Альберу Пенселе его комнату. Голые стены, походная кровать, книжный шкаф.
— После испытания мы, разумеется, меняем подборку книг, — сказала она. — Каждому характеру свое чтение. Профессор просит вас быть готовым через час.
Профессор Отто Дюпон принял Альбера Пенселе за массивным письменным столом величиной по меньшей мере с римский саркофаг, ощетинившимся телефонами, диктофонами, сигнальными лампочками на эбонитовых панелях, компьютерами и самопишущими ручками с выдвижными перьями. Стопки книг с ослепительно белыми обрезами каннибальски скалились по обеим его сторонам. И еще была лампа па коварно изогнутой ножке, освещавшая гигиеническим светом лицо хозяина. Цвет лица у него был свежим, взгляд приветливым, усов профессор но носил.
— Вы испытатель 14? — спросил он Альбера Пенселе.
— Таков номер на двери моей комнаты…
— Он останется за вами. Садитесь. Посмотрим ваше дело. Двадцать пять лет. Пороки: не имеется.
Альбер Пенселе счел за лучшее скромно опустить глаза.
— Характер: обычный. Реакция «зед»: обычная. Умственное развитие: обычное. Культурный уровень: обычный. Сексуальные комплексы: обычные. Превосходно! Превосходно! Вы как раз такой человек, как мне нужно.
— Весьма польщен, — выдавил Альбер Пенселе.
— Сегодня я впрысну вам сыворотку неограниченной самоуверенности с оттенком горделивости и едва заметным налетом мистицизма. Это очень сложный раствор, я составил его впервые, по заказу одного политика. После укола вы отдыхаете десять дней. Потом я пробую па вас сыворотку мечтательности. Затем…
134 
