169 
И тут Люкнер его узнал. Это был именно тот парусник, на котором он под фамилией Людике совершил некогда кругосветное плавание, еще будучи простым матросом. Сентиментальность, столь свойственная всем немцам, захлестнула Феликса Люкнера. На какое-то мгновение он даже лишился дара речи и ничего не мог сказать вахтенному, ожидавшему его приказаний. А затем ошарашил вахтенного, объявив, что лично намерен возглавить призовую команду.
На палубе Люкнера встретил капитан «Пинмора» Мюллен. Он также был удивлен, узнав, что Люкнер желает прогуляться по судну.
Люкнер побывал в кубрике, в котором когда-то жил, осмотрел капитанский салон, а, поднявшись на мостик и увидев вырезанные им когда-то на штурвале буквы «Ф.ф.Л.» (Феликс фон Люкнер), командир «Зееадлера» расчувствовался настолько, что слезы потекли у него по щекам. Корсар признался капитану Мюллену, что плавал в молодости на «Пинморе», и как тяжело ему сейчас отдать приказ потопить этот парусник.
— Топить парусники для меня, что нож в собственное сердце вонзить, — сказал Люкнер. — Я хорошо знаю, что новый парусник, чтобы заменить потопленный, сегодня никто уже не построит.
Но война — это война, и ничего с этим не поделаешь.
Перевезя на «Зееадлер» наиболее ценный груз и команду, Люкнер дал приказ затопить корабль своей юности.
— Вот так я и отблагодарил тебя, старина, — сокрушался Люкнер, глядя, как «Пинмор» погружается в пучину. (После войны Люкнер почему-то стал всех уверять, что не топил «Пинмор», а лично привел парусник в Рио, где, погрузив продовольствие и собрав сведения об английских патрульных крейсерах, снова вышел в море, встретившись с «Зееадлером» в условленном месте рандеву. После чего «Пинмор» был якобы продан в Южную Америку под другим названием. Но эта версия очень сомнительна).
Вскоре после этого прямо по курсу показался еще один парусник. «Зееадлер» быстро сблизился с ним. Все пленные, находившиеся на борту, высыпали на верхнюю палубу, наблюдая процесс захвата еще одного судна.
Капитан парусника стоял на мостике рядом с какой-то молодой женщиной (как позже выяснилось, со своей молодой женой) и при сближении с «Зееадлером» спросил в рупор:
— Есть ли у вас какие-нибудь новости с театра военных действий?
— О, да, — ответил Люкнер. — Много новостей.
— Я охотно бы прибыл к вам на чашку кофе! — крикнул капитан.
— Приглашаем вас на бутылку виски, — предложил щедрый Люкнер. — Так, что нового о войне? — снова спросил капитан.
— Минутку! — попросил Люкнер. — Сейчас узнаете из сигнала.
И приказал поднять сигнал «Т. Д.» («Остановитесь или буду стрелять»). Капитан стал копаться в книге сигналов, а когда снова поднял голову, то увидел, что на мачте «Зееадлера» уже развевается немецкий флаг. От неожиданности он выронил бинокль из рук. Новость о войне получилась ошеломляющей!
Особенно когда все на его паруснике ясно увидели ствол направленного на них орудия. Рулевого и жену капитана будто ветром сдуло с мостика, но сам капитан остался на своем посту, приказав привести судно по ветру.
Пленные были в восторге, громкими криками приветствуя все действия Люкнера. Капитан парусника с удивлением смотрел на этот пестрый разноплеменной сброд, орущий на палубе «Зееадлера», буйно выражающий свою радость. Особенно радовалась жена капитана-канадца, попавшая в плен во время свадебного путешествия. Она поняла, что больше не будет единственной женщиной на борту «Зееадлера».
Парусник, чье название было «Бритиш Юмея», шел из Америки с грузом продовольствия. Что смогли — перегрузили, а остальное отправили акулам. Двадцать первого марта Люкнер захватил французский парусник «Камброн», шедший из Чили во Францию с грузом нитратов.
С двадцать первого января по двадцать первое марта 1917 года Люкнер захватил девять призов общим водоизмещением сорок тысяч тонн. На борту «Зееадлера» уже находилось двести шестьдесят три пленных. Вообще-то пленные не очень стесняли бы Люкнера, если бы их не нужно было кормить. Кормили их так же, как и экипаж рейдера, что и привело в итоге Люкнера к мысли, что от пленных надо избавляться. Особенно беспокоил командира «Зееадлера» расход воды, от запасов которой зависели все дальнейшие действия рейдера.
Поэтому Люкнер решил пересадить всех пленных на захваченный барк «Камброн» и отправить их в Рио-де-Жанейро.
Люкнер понимал, что сильно рискует. Со слов пленных противник мог узнать о нем очень много. А поскольку Люкнер планировал перейти в Тихий океан и там продолжить крейсерскую войну, то необходимо было выиграть время и не допустить, чтобы «Камброн» пришел слишком быстро в Рио. С барка срубили все стеньги, чтобы он мог идти только под нижними парусами, что не давало ему возможности добраться до Рио раньше, чем за четырнадцать дней. Для этой цели на «Камброне» был срублен и бушприт.
169 
