10 
— Пошли!
Через некоторое время мы приноровились идти в ногу. Я уже не дрожала от холода — пыхтела от тяжести и боялась по-! скользнуться, упасть.
Было не исключено, что с той же легкостью, с которой хозяин Рэя приходил в себя, он мог впасть и в истерику. Поэтому я посчитала нужным отвлекать его разговорами, пока мы шли к моему дому.
— Сколько лет вашей собаке?
— Полтора года. Если быть предельно точным, то год и семь месяцев.
О чем же его еще спросить? Ладно, будем как с людьми.
— Чем Рэй болел в детстве?
— Он ничем не болел.
— Значит, лекарств никаких не принимал, и вы не знаете, есть ли у него аллергия, например, на антибиотики?
— У собак бывает аллергия?
Я понятия не имела, но ответила с уверенностью:
— Безусловно. Прививки ему делали? Какие именно? Так, хорошо.
Меня интересовала прививка от столбняка. Бывает ли столбняк у животных? Если бывает, то Рэю таковая пригодилась бы — он порядочно извалялся в грязи. Осталось спросить о хронических недугах родителей собаки. Туберкулез, диабет, сердечная недостаточность, паранойя. Паранойя будет у меня, если я стану лечить не людей, а собак.
Пора менять тему.
— Вы разговариваете с Рэем не по-русски, я заметила.
— По-испански.
— Почему?
— Э-э-э… — Он замялся, споткнулся, и собака тихо взвизгнула от боли. — Извини, чико, извини, малыш, все о'кей.
— Скулит, значит, в сознании, — сказала я, — нет болевого шока. Мы уже почти пришли. Только бы лифт работал, я живу на восьмом этаже.
* * *
Лифт, к счастью, работал. Мы вошли в квартиру и протиснулись с ношей на кухню.
— Кладем на пол, — командовала я. — Осторожно!
Я быстро разложила обеденный столик, увеличив его площадь в два раза, накрыла клеенкой.
— Поднимаем, аккуратно, на счет «три».
Мы присели, я оказалась у головы собаки.
Полуживая, она все-таки наводила страх.
Выкатила на меня карий глаз и булькающе зарычала.
— Меняемся, — я снова встала на ноги, — вы — к голове, я — к хвосту.
— Что?
Он постоянно меня переспрашивал.
— Если вы умственно отсталый, — нервно процедила я, — то постарайтесь на время об этом забыть, внимательно меня слушать и четко выполнять распоряжения. Мы меняемся местами — вы берете собаку под спину у передних ног, я — у задних. Понятно?
— Да. — Он занял исходную позицию.
— Раз, два, три, взяли! Ох и тяжелый!
Рэй застонал совсем по-человечьи. От этого привычного звука мне стало спокойнее, и я пожалела, что окрысилась на хозяина собаки.
— Принесу нужные инструменты и лекарства, а вы снимите повязку с Рэя. Справитесь? — спросила я бодрым голосом.
Когда я снова зашла на кухню, хозяин Рэя заканчивал разбинтовывать собаку. Она не подавала признаков жизни, но стоило мне подойти поближе, как раздалось тихое грозное рычание.
— Так дело не пойдет, малыш, — сказала я, — пожалуй, вкачу-ка тебе успокоительное, не ровен час, отгрызешь мне руку. Подожди, только в наряд хирурга облачусь.
Наряд представлял собой фартук из тонкого пластика, в котором я обычно стирала белье. Я велела мужчине затолкнуть в новый пакет для мусора окровавленные рубашку, шарфик, плащ и куртку, которую он снял.
— Идите в ванну, — распорядилась я, — вот футболка, переоденьтесь и помойте руки.
Футболку я купила в подарок Анатолию, у него скоро день рождения. Конечно, можно было бы предложить свой старенький халатик, только он не сойдется на груди у этого мужика. А футболочка замечательная, из плотного серого трикотажа, с красивой маленькой коронкой на кармашке.
После укола по телу Рэя пробежала судорога рвотных позывов, и он затих. Прежде всего его надо вымыть — бок собаки представлял собой месиво из крови, грязи и шерсти. Кровь уже почти не сочилась, очевидна хорошая свертываемость. Я налила в тазик воду, плеснула спирт и жидкое средство для мытья посуды, губкой принялась чистить собаку. Площадь ранения была огромной — кривой разрез шел от передней лапы, спускался вниз к животу и снова поднимался почти до хвоста. Очень мешала шерсть, которая лезла в рану.
— Надо состричь, — сказала я и достала из стола двое ножниц.
Вторые я вручила хозяину. Он пришел из ванной чистый и даже причесанный. Первым щелчком лезвий я срезала ярлык на футболке — сам он не решился нарушить магазинную девственность чужой вещи.
— Начинайте от хвоста, — велела я, — примерно на пять сантиметров от края раны; стригите как можно короче, ближе к коже. Мне кажется, нам не мешало бы уже познакомиться, — говорила я, склоняясь над собакой. — Состриженную шерсть складывайте вот сюда, на салфетку. Как вас зовут?
10 
