63 
Наверное, они заранее договорились, метод такой выработали: мол, будем обращаться с ней как с любимой родственницей, она, то есть я, и запляшет под нашу дудочку. Не дождетесь!
Я себе представляла генерала, обличьем схожего с генералом Лебедем или с бывшим министром обороны Язовым — солдафонское лицо, вытесанное топором. Но генерал Павел Иванович Гвоздев больше походил на старого мудрого директора школы, который детишек любит, но спуску им не дает.
Естественно, он тоже играл восторженную любезность — двумя руками захватил мою ладонь и долго тряс, приговаривая, что рад знакомству. Потом усадил меня на диван, сам опустился в кресло.
— Думаю, Юленька, вы уже обо всем догадались. — Он говорил, широко улыбаясь, но глаза внимательно изучали меня.
Манера смотреть на человека — такая же, как у Сержа, — прямо в зрачки. Только генерал, конечно, мною не любовался, скорее всего, высчитывал методы обработки данной особи женского пола.
— В общих чертах догадались, — подсказал он.
— Да, — тихо вздохнула я.
Еще бы не догадаться, если я последнюю неделю только об этом и думаю. Не дура же я набитая.
— А мы с Сашей знакомы и работаем вместе уже больше двадцати лет. — Генерал откинулся на спинку и мечтательно покивал, словно что-то вспоминая. — И отца его знал, тоже выдающийся разведчик был.
У меня полезли глаза из орбит, а рот от удивления открылся. Они работают вместе?
Серж и генерал? На окраине Москвы свито громадное шпионское гнездо с магазинами и бассейнами для врагов народа?
Что же это происходит? Как такое может быть?
— Чему вы удивляетесь? — спросил Павел Иванович. — Неужто таким старым выгляжу? Да, годы, конечно, берут свое. Я не любитель высоких слов, но за это время мы для родины сделали очень многое.
— Для какой родины? — Я постаралась вернуть глаза на место и захлопнула рот.
— Что вы имеете в виду?
— Я хочу знать, на какую страну вы работаете. Где ваша родина?
Генерал перестал улыбаться. Он сел ровно, вбуровил в меня взгляд пуще прежнего и строго спросил:
— Разве у нас не одна Родина, которая именуется Россией?
— Павел Иванович, — ожил интерфон на столе и заговорил голосом секретарши, — может быть, чаю?
— Нет! — рявкнул генерал. — Связь отключить!
— Вы хотите сказать, — замирая, пробормотала я, — вы говорите, что вы настоящий?
Наш? И Серж тоже — наш?
— Я ничего не хочу сказать. Вы находитесь в государственном учреждении. И шутки здесь не шутят!
Мысли мои замельтешили быстро-быстро. Так в игральном автомате мелькают картинки, потом они устанавливаются в одну линию, и если все рисунки одинаковые, то ты выиграл, сыпется дождь монет. Картинки остановились. Я выиграла. На меня посыпался благословенный дождь счастливых открытий. Серж не вражеский шпион, а российский разведчик. Его не арестовали, меня не посадят в тюрьму, мои близкие и друзья не пострадают! Я была абсолютной кретинкой и вела себя как законченная идиотка.
Совершенно не к месту меня вдруг обуял истерический смех. Задрожали плечи, потом запрыгали щеки, через секунду я хихикала, а затем, не в силах себя сдержать, хохотала во все горло.
— Я сказал что-то остроумное? — На лице Павла Ивановича не осталось и следа улыбки, оно цементно застыло.
Я хотела сказать, что «нет, ничего смешного вы не сказали», но не могла вымолвить ни слова, только отрицательно размахивала в воздухе одной рукой, а другой зажимала рот, пытаясь успокоиться.
— Юлия Александровна! Я был бы вам крайне признателен, если бы вы объяснились.
Объясниться я никак не могла, потому что нервный смех безо всякого перерыва перешел в рыдания. Я испытывала и стыд, и радость, и громадное облегчение — все в таких количествах, что они не вмещались во мне и выплескивались наружу в неутешных рыданиях. Я по-прежнему не могла произнести ни слова, слезы текли из глаз и из носа потоками, а голосовые связки были заняты тем, что издавали вибрирующие звуки.
Собираясь в тюрьму, я почему-то не сообразила захватить носовой платок. Но у меня было с собой махровое полотенце. Я полезла за ним в сумку и потащила наружу. Вместе с полотенцем выскочили фляжка и злополучная банка с кальмарами. Она упала на пол и покатилась в угол кабинета.
Павел Иванович встал, пошел за банкой.
Поднял и прочитал этикетку.
— Может быть, пригласить врача? — повернулся он ко мне.
Пригласить он, конечно, хотел психиатра, что понятно — мое поведение напрашивалось на диагноз. Впору перевозку из психлечебницы заказывать.
63 
