3 
У Пьера закружилась голова. Пошатнувшись, он поставил бокал на столик и набрал номер полицейского участка.
— Да? Вы уверены? — спросил он, заставив свой голос звучать надрывно и тоскливо. — Да, мне сообщили, но я до сих пор не могу поверить в это! Это так ужасно! Только сегодня утром мы завтракали вместе и смеялись, и вдруг этот телефонный звонок… Взорвавшийся "феррари", обугленные кости… Я просто хотел убедиться. Да-да, я непременно подъеду, чтобы опознать вещи моей жены. Благодарю вас. До свидания.
Большеухов глубоко вздохнул и медленно с наслаждением выпил бокал шампанского. Затем он подпрыгнул в воздух и, издав дикий воинственный клич индейца на тропе войны, шваркнул бокал об пол.
— Ура! — по-русски закричал Пьер, потрясая в воздухе сжатыми кулаками. — Свобода, твою мать! Свобода, свобода, свобода!
* * *
— Свобода! Равенство! Братство! — потрясая в воздухе сжатыми кулаками, кричал Влад Драчинский.
— La liberté, l'égalité, la fraternité, — вторили ему яркие, как тропические птицы, панки.
Потрёпанный грузовичок "пьяджо" с открытым кузовом на всех парах мчал Драчинского к Парижу, городу его мечты. Попыхивающий уже пятой самокруткой с марихуаной водитель, похоже, решил, что он бороздит морские просторы на океанском катере, поскольку он бросал грузовик то влево, то вправо, забывая о том, что существует такая неприятная реальность, как полоса встречного движения.
Машины на встречной полосе при виде несущегося на них грузовика бросались в стороны, как вспугнутые рыбки, а водители хватались за сердце, грозили кулаком из окна и кричали что-то грубое и нецензурное.
Панки и Влад, тоже вкусившие прелестей гашиша, с весёлым хохотом падали друг на друга, цепляясь за борта кузова. Их тела и души неслись сквозь пространство и время. Они были счастливы.
Полное имя Драчинского было Владлен. Так его назвали по настоянию бабушки, убеждённой коммунистки, участвовавшей во взятии Зимнего дворца. Влад ненавидел это порождённое революцией имя, составленное из первых слогов имени и фамилии вечно живого вождя пролетариата. Идеи коммунизма с детства вызывали у Влада тошноту. Драчинский слушал "Битлз" и "Роулинг стоунз" и читал эзотерическую литературу. Он считал, что дух человека должен быть свободным от любых условностей — моральных или социальных.
Ещё он был поэтом и чрезвычайно этим гордился. К общественно полезному труду Драчинский относился с таким же глубоким отвращением, как и к коммунизму. Влад жалел о том, что он родился слишком поздно и не в той стране. Он хотел бы жить в шестидесятые годы в какой-нибудь колонии хиппи, среди родственных ему душ, способных оценить глубину его духовности и его выдающийся поэтический талант.
Впрочем, после появления на телеэкране Влада Сташевского, томно напевающего:
"Позови меня в ночи — приду,
А прогонишь прочь — с ума сойду…" , Влад примирился со своим именем. Для юных девушек послеперестроечной эпохи оно стало символом мужественности и романтичности.
Драчинский читал свои стихи сексуально раскрепощённым студенточкам, на которых строки вроде:
"О, страна моя,
Каменисто-песчаная Африка!
Медный твой пряник сосу,
Как налитые женские груди…" производили неизгладимое впечатление.
Задумываясь о том, откуда в Африке берутся медные пряники, можно ли их жевать, или они такие твёрдые, что их приходится только сосать, как налитые женские груди, девицы впадали в некое подобие транса и становились лёгкой добычей любвеобильного поэта.
Восхищавшийся поэтическим даром Волошина Влад на всю жизнь запомнил его знаменитую фразу, что в мире есть только два места, где можно жить — это Париж и Коктебель.
В Коктебеле Драчинский бывал неоднократно на деньги, которые выделяли ему родители и бабушка-коммунистка, но на билет до Парижа их скудных доходов уж точно бы не хватило.
И тогда Влад решил стать хич-хайкером[2].
Это решение он принял после того, как прочитал книгу Эразма Васькина "Задарма по Европе и Америке". Эразм Васькин был знаменитым хич-хайкером. Он действительно ухитрился проехать более двадцати тысяч километров по Европе и Америке, не потратив на это удовольствие ни цента. Более того, по Европе Васькин путешествовал даже без визы. На польско-германской границе Эразм попросился в машину к одному немцу, и, воспользовавшись безответственностью польских и немецких пограничников, даже не потрудившихся проверить у пассажира документы, оказался в Объединённой Европе.
3 
