35 
— С-стриптиз смотрю! — пискнул Эжен. — Больше ничего!
— Ах, он стриптиз у нас смотрит!
Рокер сардонически захохотал и резко встряхнул Карданю.
— А ну отвечай, чего ради ты Большеухова фотографировал! Почему ты за ним следишь? На кого ты работаешь? — рявкнул он. — Считаю до трёх. Не ответишь — я тебе член оторву.
К сожалению, угроза Предсмертного кошмара воздействовала на Эжена не так, как рассчитывал рокер. С сильным опозданием познав прелести любви и секса, Карданю ни за что на свете не расстался бы со своим членом. Но выдать Жозефину от тоже не мог.
Почти не соображая от страха, что он делает, Эжен выхватил из нагрудного кармана ручку, стреляющую газовыми патронами и, зажмурившись, в упор выпалил в грудь рокера.
Предсмертный кошмар закашлялся и согнулся, выпустив ворот Эжена. Единственное, чего не учёл новоявленный частный детектив — это то, что он находится слишком близко от противника, и газовый заряд поразит и его. И, хотя Карданю зажмурился в момент выстрела и задержал дыхание, он почувстовал, как в горле у него запершило, на глаза навернулись слёзы, а движения стали менее координированным.
Собрав всю свою волю, Эжен оттолкнул в сторону рокера и, нашарив на земле ключи, ухитрился открыть дверцу "ситроена", влезть в машину и даже завести мотор.
Его руки дрожали, слёзы застилали глаза, и, когда машина врезалась во что-то, Карданю даже не понял, что ему удалось смять в лепёшку любимый "Харлей-Дэвидсон" Предсмертного кошмара.
Эжен дал задний ход, вырулил на дорогу и, виляя из стороны в сторону, как пьяный, помчался по направлению к княжеству Монако.
* * *
Графиня Мотерси-де-Белей яростно отшвырнула от себя фотографии. Плотные цветные прямоугольники веером разлетелись по комнате.
— Какой негодяй! Быть того не может! Какой негодяй! — восклицала Жозефина. — Тискает себе девочек в дорогом стрипклубе, как ни в чём не бывало! Не ожидала такого от этого жирного импотента! И это после того, как он остался на улице без гроша в кармане! А как он похудел! Этот тупой перекормленный боров даже стал напоминать мужчину!
Карданю почувствовал болезненный укол ревности. Хоть и не слишком часто, имя Пьера Большеухова, мужа скандально известной графини всё же мелькало на страницах газет. Насколько ему было известно, муж Жозефины никогда не гулял на стороне, и вездесущим фотографам ни разу не удалось сфотографировать его даже просто разговаривающим с другой женщиной. Так почему же его прелестная Жужу ведёт себя как ревнивая жена, застукавшая супруга в объятиях молодой девицы? И вообще, чего ради ей понадобилось следить за Пьером?
— Дорогая! Зачем ты так расстраиваешься? — сказал Эжен. — Я понимаю, конечно, что этот тип ведёт себя совершенно аморально, но в наше время многие так поступают. И вообще он вдовец, так что может делать что хочет. Если вспомнить, какой потаскухой была его жёнушка, его вполне можно понять.
— "Потаскуха"? — угрожающе повторила Жозефина. — Ты, маленький несчастный поросёнок, осмелился назвать графиню Мотерси-де-Белей потаскухой?!!
— Все её так называли, — испуганно пожал плечами Карданю. — А как ещё можно назвать женщину, которая на шестом десятке каждую неделю затаскивает себе в постель очередного автомеханика или официанта, к тому же годящегося ей в сыновья, если не во внуки? Ну извини, если я тебя обидел. Ты что, была знакома с графиней и её мужем?
Скрипнув зубами, Жозефина взяла себя в руки и попыталась изобразить на лице нежную улыбку. Улыбка больше напоминала страдальческую гримасу.
— Прости, мой дорогой Наф-наф, — проворковала она. — Я так накинулась на тебя. Просто я ненавижу несправедливость. Я была близкой подругой графини и знаю её, как никто другой. Это была необыкновенная женщина. И, естественно, меня расстроило, что её муж, даже не дождавшись окончания траура, развлекается со стриптизёршами. Интересно, откуда у него взялись деньги? Насколько я знаю, графиня не оставила ему ни гроша. Да и вообще, как ты разыскал его?
— Очень просто, — объяснил Эжен. — Я отправился в поместье графини, и за пятьсот франков дворецкий охотно выложил мне всю историю. Оказывается сразу после смерти жены Пьер познакомился с неким Харитоном Ерофеевым, очень богатым "новым русским", живущим в Болье, и когда выяснилось, что графиня лишила его наследства, Большеухов переехал к нему. Дворецкий знал адрес Ерофеева, поскольку отправлял туда вещи Пьера.
35 
