47 
— Значит, мы должны до понедельника что-то придумать, — сказала Ровена.
— Если он захочет попробовать на нас свои штучки — что ж, мы готовы сражаться.
Джейд стиснула Тигги, котенок недовольно заворчал.
Мэри-Линетт спала мертвым сном. Ей снились необычные яркие сны: звезды, которые светили гораздо ярче, чем прежде, и разноцветные звездные облака, мерцающие, как северное сияние. Снилось ей, что она посылает телеграммы астрономам в Кембридж и Массачусетс, чтобы зарегистрировать свою заявку на открытие еще одной сверхновой звезды. Она впервые увидела ее своими новыми удивительными глазами… глазами, которые — и это было видно в зеркале — целиком состояли из одного зрачка, как у совы или у кошки…
Затем она стала совой, в головокружительном броске ринувшейся вниз из дупла сосны. Она схватила когтями белку, и ее захлестнула волна бурной радости. Убивать было так естественно! Все, что требовалось, — это лететь как можно быстрее и ловко схватить когтями добычу.
Затем ее сверху накрыла тень. И во сне к ней пришло тоскливое понимание, что охотник и сам может быть добычей… Кто-то гнался за ней…
Мэри-Линетт проснулась, ничего не соображая. Она не понимала не только, где она находится, но и кто она — Мэри-Линетт или охотник, которого преследует кто-то страшный, сверкая в лунном свете белоснежными зубами. И даже спускаясь по лестнице, она все еще не могла стряхнуть с себя гнетущее чувство.
— Привет, это у нас нынче завтрак или обед? — насмешливо приветствовал ее Марк.
— И то и другое, — ответила Мэри-Линетт, усаживаясь на семейную кушетку с двумя ломтиками козинаков в руках.
Марк наблюдал за ней.
— Ну, и что ты думаешь обо всем этом?
Мэри-Линетт сорвала зубами обертку с козинаков.
— О чем?
— Сама знаешь.
Да, Мэри-Линетт знала. Она быстро огляделась вокруг, чтобы убедиться, что Клодин их не слышит.
— Не думай об этом.
— Почему?
Не дождавшись ответа, Марк продолжил:
— Только не говори, что ты еще не задумывалась о том, каково это: лучше видеть, лучше слышать, быть телепатом… и жить вечно! Мы могли бы дожить до трехтысячного года! Представляешь — войны роботов, переселение на другие планеты… Так что не рассказывай мне, что тебе это совершенно не интересно.
Но сейчас Мэри-Линетт могла только вспомнить строчку из поэмы Роберта Сервиса:[8] «И ночные небеса пылали светом, трепетным, волнующим огнем…»
— Мне интересно, — сказала она. — Но в этом нет смысла, потому что они делают то, чего мы не можем делать. Они убивают.
Она поставила на стол стакан с молоком. Похоже, у нее пропал аппетит. Хотя нет, не пропал… но не в этом ли все дело? По идее, ей должно было бы стать дурно при одной только мысли об убийстве, о высасывании крови из теплого тела.
Но ей становилось только страшно. Мэри-Линетт боялась того, что ожидает ее в этом новом, изменившемся мире… И еще она боялась самой себя.
— Это опасно, — громко произнесла она, обращаясь к Марку. — Как ты не понимаешь? Мы влипли… Это Царство Ночи — место, где происходят страшные вещи. Это тебе не то что просто провалиться на экзамене. Это…
«…белые зубы, сверкающие в лунном свете…»
— Это убийства. И это серьезно, Марк. И наяву это гораздо страшнее, чем показывают в кино.
Марк уставился на нее.
— Но мы ведь знали об этом.
В его тоне слышалось легкомысленное: «Подумаешь, делов-то!»
Мэри-Линетт поняла, что ничего не сумеет ему объяснить. Она резко встала.
— Если мы собираемся туда, то лучше поспешить. Уже почти час.
Сестры вместе с Эшем дожидались их на ферме Бердок.
— Вы с Марком можете сесть впереди, рядом со мной, — не глядя на Эша, сказала Мэри-Линетт Джейд. — Но не думаю, что тебе стоит брать с собой кота.
— Он поедет со мной, — твердо сказала Джейд, усаживаясь в машину. — Или я останусь.
Мэри-Линетт переключила скорость, и машина тронулась с места.
Когда впереди показалась группка строений на Мэйн-стрит, Марк сообщил:
— А вон там — деловой центр Верескового Ручья во всей его красе. Типичный полдень в пятницу — на улицах ни души.
Но сейчас в его тоне не было обычной язвительности. Мельком взглянув на него, Мэри-Линетт поняла, что он обращается к Джейд. А Джейд разглядывала все вокруг с искренним интересом, несмотря на то что котенок вцепился когтями ей в шею.
47 
