очень нудно 
114 
— Зачем твоему мужу нанимать ублюдка вроде Наполи, чтобы тебя убить?
Она молчала.
— Дальше этого вопроса дело у нас не движется, — усмехнулся Дункан и нажал еще одну кнопку. — Мотив никак не подбирается. Зато у тебя самой полно мотивов, чтобы убить Наполи.
— Да. Нет.
— Так да или нет, черт тебя побери? — крикнул он. Она подняла руку к своим обкромсанным волосам.
— Ты меня путаешь.
— Придется потерпеть, миссис. Последние дни меня самого немного запутали.
— У меня был мотив его убить, но я этого не делала. Я вывернулась и побежала. Он бросился следом. Наступил на задник моей босоножки, она слетела. Я споткнулась и упала. Наполи схватил меня за руку. Вывернул ее, я закричала. Этого он не ожидал. Я воспользовалась этим и рванулась к пистолету. Выхватила его у Наполи и зашвырнула в реку. Он ударил меня по лицу. — Она показала на синяк под глазом. — Я вцепилась ему в волосы и рванула. Он упал, а я снова побежала.
— В какой-то момент ты выстрелила ему в живот из старого пистолета твоего мужа.
— Я не знаю ни про какой старый пистолет! — воскликнула она. — Я не убивала Наполи.
— Кто-то же пустил ему пулю в живот.
— Савич.
Он задохнулся от нелепости ее слов. До изумления. — Савич? — Да. Он засмеялся:
— Любимый козел отпущения. Сначала ты используешь его имя, чтобы заманить меня в дом на тайное свидание. А теперь пытаешься…
— Это правда!
— Ты видела, как Савич застрелил Наполи?
— Да.
— И он оставил тебя в живых?
— Он меня не заметил.
На этот раз Дункану смеяться уже не хотелось. Его терпение тоже подходило к концу. Он жестко посмотрел на нее и сказал:
— Попробуй еще раз.
Она глубоко вздохнула, словно собираясь рассказывать длинную запутанную историю.
— Я побежала от Наполи…
— А лучше помолчи. Я устал от твоего вранья. Ты убила Наполи. Иначе ты бы известила полицию.
— Я не могла.
— Не могла?
— Я знала: все решат, что я его убила. Как Троттера. Никто бы мне не поверил.
Он и не поверил. В особенности про Савича, в особенности теперь, убедившись в том, как близко Элиза с ним знакома. Но пока он решил ей подыграть.
— Ладно, ты убежала и волшебным образом спряталась от Савича. Где ты была десять дней? На что жила? Откуда брала деньги? Наши полицейские прочесывали Восточное побережье от Майами до Метл-Бич, проверили каждую гостиницу, каждый мотель, от дорогих до самых дешевых. Автовокзалы, аэропорты, лодочные станции, прокат автомобилей. Мы проверили все, на чем можно передвигаться.
Включая мотоциклы, велосипеды и самокаты, — сердито закончил он. — Как тебе удалось исчезнуть? Тебе помогали?
— Помогали? Нет. У меня был план на случай непредвиденных обстоятельств. Я его давно разрабатывала. Спрятала деньги в надежном месте, приготовила кредитку на чужое имя, поддельное удостоверение личности и место, где спрятаться.
— В дом, где мы встречались, ты не возвращалась. Она наклонила голову.
— Ты возвращался туда, чтобы меня найти?
— Да, возвращался.
— Один? Или с напарницей? Он не стал отвечать.
— Ты пряталась до тех пор, пока не прекратились поиски. Теперь никто уже не ищет твои останки. Зачем ты вернулась? Зачем пришла ко мне? Зачем просто не осталась мертвой?
Слова его были жестокими, видно было, как они задели Элизу. Но он не отказался от вопроса. Наконец она тихо сказала:
— Я вернулась, потому что мне надо закончить одно дело.
— Да, я в курсе. То, что вы затеяли вместе с Савичем. — Заметив ее недоумение, он медленно двинулся на Элизу. — Я видел фотографии. Те, которыми Наполи тебя шантажировал.
— Шантажировал меня? О чем ты говоришь? Какие фотографии?
Мысль о том, чтобы ударить женщину, была Дункану отвратительна. Но воспоминание о фотографиях с ней и Савичем взвинтили его до предела, до того, чтобы дать ей пощечину. По крайней мере как следует встряхнуть ее, чтобы исчезло из ее выразительных глаз это подделанное недоумение.
Еще ему хотелось прикоснуться к ней, прижать ее к себе и вдохнуть запах мокрых от дождя волос и кожи — просто чтобы убедиться, что она живая и теплая, что это не злая шутка его воображения. Просто чтобы вспомнить, до чего же это здорово — держать ее в своих объятиях.
В нем боролись снова долг и желание, и за это он ее ненавидел.
— Будь проклят тот день, когда я тебя увидел впервые, — сказал он, думая об этой борьбе. — Будь ты проклята за то, что втянула меня в свои интриги, какими бы они ни были. Я молю бога…
114 
