очень нудно 
50 
Но Акиру вполне устраивали Мидори и Масако. Если б он взял себе еще женщин, это ничего не изменило бы. Его прежняя любовь умерла, а новую сердце неспособно было вместить. Сейчас Акире было довольно простой человеческой привязанности к жене и наложнице и глубокой отеческой любви к дочерям.
Он ехал рядом с Мацуо, и они разговаривали. Округу заливал желтый свет, и краски листвы, гор, земли казались удивительно мягкими. Мацуо говорил о том, о чем в последнее время говорили все. Несколько месяцев назад князь Аракава неожиданно скончался, и его место занял один из сыновей, резкий и порывистый Сабуро. Кандзаки старший, Като, Мацуо и Акира тут же получили хорошую взбучку. Младший Аракава возмущался, почему бывший владелец Сэтцу все еще контролирует западные уезды, и не желал слушать никаких объяснений.
– Да, они не спят, не едят, но стоят насмерть, – объяснял Мацуо. – А стоит нам взять верх, уходят в горы, где их невозможно отыскать! Я пытался ловить их по горам, столько людей положил, и все без толку!
– Если б у тебя было что-то одно, только одно в жизни, и ты знал бы это так же хорошо, как имя своего господина, разве ты поступал бы иначе? – медленно произнес Акира, глядя прямо перед собой.
– Конечно, я поступал бы так же. Князь Нагасава противник, которого стоит уважать. Он дал нам это понять за все прошедшие годы.
Акира тихо вздохнул. Эти две тени, Нагасава и Кэйко, всегда присутствовали в его жизни. И к одной он не мог приблизиться, а другую не мог отогнать.
Он стремился поскорее вернуться домой, поскольку втайне беспокоился о Мидори. Но в последний день их пребывания в Киото Мацуо решил немного задержаться – ему пришло в голову посетить знаменитый «веселый квартал».
– Там есть замечательный дом. Женщины как на подбор красавицы, а главное – они умеют все!
Акире не хотелось навещать пусть даже очень привлекательных, но совершенно чужих женщин, и он отказался. Однако согласился подождать Мацуо на ближайшем постоялом дворе.
В тот час там было много людей: богатые торговцы, самураи со слугами. Все вели себя сдержанно, почтительно, тихо. Многие пили саке, кое-кто играл в го[25]. Акира исподволь наблюдал за ними из затененного угла.
Вдруг перед ним мелькнул знакомый, удивительно четкий, пусть и отяжелевший от времени профиль. А рядом другое лицо – тонкое, цвета слоновой кости, с будто нарисованными черной тушью бровями и глазами, с выражением напускной невозмутимости и серьезности, под которыми прячется пытливость и живость юной души!
Эти двое, пожилой человек и юноша, разговаривали, не замечая никого вокруг.
– Все-таки, отец, я не совсем понял, что вы имели в виду, говоря о пути.
Господин Нагасава усмехнулся:
– Я учил тебя владеть мечом и луком, учил терпению и выдержке и еще многому, чему, наверное, можно научить. Но этому научить невозможно.
– Как же получить все, ничего не имея? Лишь понимая свой путь?
– Просто то, чему ты отдаешь силу, дает силу тебе. Наполняет жизнь смыслом, позволяет оставаться собой.
– Но человек может ошибиться в выборе пути. Разве так не бывает?
– Еще как часто! – жестко произнес Нагасава. Кэйтаро не успел ничего ответить – из темноты вынырнула фигура хозяина. Он остановился, робко кланяясь. Нагасава нахмурился:
– Что тебе нужно?
– Не гневайтесь, уважаемый господин! С вами желает побеседовать человек по имени Кандзаки-сан.
Нагасава сжал губы. Кандзаки-сан? Что-то очень знакомое! И вдруг он вспомнил. Ветер и дождь, какой-то постоялый двор, и он пьет саке с двумя самураями… Кажется, это было еще до войны.
– Что ж, – сказал Нагасава, – я согласен. Где он?
И тут же услышал тихий голос:
– Я здесь. Это я.
Нагасава порывисто обернулся, и его рука инстинктивно легла на рукоять меча. Нет, тут не место для поединка!
– Почему Кандзаки? – хрипло произнес Нагасава.
– Это мое теперешнее имя.
– И ты достоин его носить?!
Акира выдержал небольшую паузу:
– Надеюсь, что да.
– Почему ты не умер?! – прошептал Нагасава. И не получил ответа.
Он перевел взгляд на Кэйтаро. На кого же все-таки похож его красавец сын?! Господин Нагасава попытался воскресить в памяти смазливое личико Кэйко и не мог: слишком много прошло времени! А вдруг Акира скажет что нибудь вроде: «Твоя мать жива и хочет тебя видеть. А я – твой отец»?
– Я не могу забыть о том, – глухо произнес Акира, – что вы ее убили. Неважно, какой она была. Главное, она была мне нужна. Только она. И еще: я считаю, что правителем Сэтцу должен стать ваш сын. А теперь мне пора. Удачного вам путешествия. И вам, молодой господин.
50 
