очень нудно 
37 
— Я добьюсь того, чтобы мы смогли с тобой спокойно встречаться, никого не боясь, ни от кого не прячась.
Каролина схватила Ринка за руку.
— Нет-нет, не надо! Пусть пока все остается как есть.
— Нет, если мы будем по-прежнему видеться только здесь наедине, это меня доконает.
— Почему?
— Мне слишком трудно сдерживаться, я не смогу остановиться в нужный момент.
Каролина долго молчала, теребя пальчиками воротник его рубашки. Потом нервно облизала губы и, собравшись с духом, выпалила:
— Ринк, я… я не буду против, если ты… Ну… в общем, я тебе позволю… ну, это…
Он взял ее пальцем за подбородок и сказал тоном, не терпящим возражений:
— Нет. Я не хочу чувствовать себя вором. И портить тебе жизнь своей неосторожностью тоже не желаю.
Губы Каролины притягивали его как магнит, но Ринк крепко зажмурился, отодвинувшись подальше. Дело принимало серьезный оборот, и надо было объясниться до конца.
— Я очень хочу тебя, — продолжал он, открыв глаза. — Ей-Богу, хочу. Но я обещал, что никогда не причиню тебе боли.
— Да. И я тебе верю.
— Тогда положись на меня. Не беспокойся, я все улажу. Мы больше не будем встречаться тайком.
— Ты так думаешь? — На лице Каролины все еще была написана тревога, и Ринк вдруг понял, что она тревожится не за себя, а за него.
— Я уверен. Завтра я порадую тебя хорошими известиями. До завтра, малышка! Встретимся здесь. На нашем месте… Поцелуй меня на прощанье, солнышко!
Ринк опять потянулся к ее губам, но поцелуй длился недолго. Ринк больше не доверял себе. Он боялся, что еще немного — и он овладеет Каролиной, пренебрегая всеми последствиями.
— До завтра, — повторил Ринк, отступая от нее.
Вот он отошел на расстояние вытянутой руки… Еще шаг — и пальцы влюбленных разомкнулись. Ринк повернулся к Каролине спиной и побежал сквозь омытый дождем лес к машине.
— Дурак ты! — выйдя из-под душа, сказал Ринк своему отражению в запотевшем зеркале. — И с чего ты взял, что твой план должен удаться? Наивный дурак!
Он залпом допил бурбон, толком не почувствовав его вкуса и сожалея лишь о том, что лед уже успел растаять и бурбон уже не такой крепкий.
Ринк до сих пор помнил неприятный осадок, оставшийся после того давнего разговора с отцом. Уже двенадцать лет обида разъедала его душу. Каким же он был самоуверенным идиотом! Сражаться с Голиафом, не имея при себе ни пращи, ни камней!.. Мужества, правда, ему было не занимать, но Роско-то пустил в ход тяжелую артиллерию…
Тогда, ворвавшись в отцовский кабинет, Ринк с порога заявил:
— Папа, я хочу жениться.
— Вот и прекрасно, — проворчал Роско, переложив из одного угла рта в другой толстую сигару. — А мне сегодня как раз позвонил Фрэнк Джордж. Мерили беременна. Фрэнк говорит, она чахнет от тоски из-за того, что ты к ним в последнее время и носу не кажешь. Ну что ж, сынок, ты времени даром не терял — сразу станешь и мужем, и отцом. Я рад, что ты принял верное решение.
Даже теперь, вспоминая слова отца, Ринк внутренне сжимался, словно стальная пружина. Негодяй! Подлый, коварный негодяй!
А Каролина, та самая Каролина, которой он, Ринк, признавался в любви под летним дождем на берегу реки, теперь жена этого негодяя. Его она теперь слушает, с ним разговаривает, ему дарит утешение и любовь. Да, ее сладкие губы, ее мягкие бедра и упругая грудь теперь принадлежат Роско.
Ринк с силой надавил пальцами на глаза, словно пытаясь выдавить из них откровенные картины, терзавшие его душу. Думать о физической близости Каролины с Роско было просто невыносимо.
Господи, как же больно! И главное, ой ничего, абсолютно ничего не может с этим поделать!
— Спасибо, Стив!
— Не за что.
— Я так рада, что ты починил тостер! Ринк уверял, что он уже отработал свое, и уговаривал Хейни купить новый. Но она не хотела — и, видишь, правильно делала! Теперь он опять как новенький. Слушай, Стив, а ничего, что я тебя попросила его починить?
— А что же в этом такого?! — буркнул конюх, деловито приводя в порядок свой рабочий стол в гараже.
— Ты на меня сердишься? Да?
Стив замер и впервые за время разговора посмотрел на Лауру Джейн. Она была в летнем сарафане, и при взгляде на ее нежную молочно-белую кожу Стиву пришло на ум сравнение с лепестками магнолии. Острое копье желания пронзило его тело, и он поспешил отвернуться.
— Из-за чего это мне на тебя сердиться?
Лаура Джейн, сидевшая на верхней ступеньке стремянки, прерывисто вздохнула и принялась теребить поясок сарафана. И этот жест, и низко опущенная голова — все свидетельствовало о крайнем смущении девушки.
37 
