очень нудно 
40 
Полковник подождал немного, рукой сильно и энергично, будто стряхивая усталость, потер глубокие морщины на лбу.
– К сожалению, господа, – продолжал он, – на все эти мои донесения ответа я до сих пор не удостоился. Сие мне уже знакомо: гром не грянет – мужик не перекрестится… Сейчас же я, господа, на свой страх и риск решил послать на границу с Персией отряд конной милиции Исмаил-хана, чтобы вам, казаки, – он слегка поклонился в сторону Ватнина и Карабанова, – дать заслуженный отдых. Итак, – закончил он, – не судите меня, старика. Я, со своей стороны, сделал для обороны крепости все!..
Накануне выхода на рекогносцировку Исмаил-хан исполнил сложный обряд согласно заповедям шариата: выщипал на своем теле волосы, обрезал ногти и, завязав все эти отходы в узелок, велел денщику утопить узелок в реке. Выход рекогносцировочного отряда был назначен в канун «Джума-гюню», под пятницу – самый счастливый день для всех начинаний мусульманина; уступив Исмаил-хану в этом, Хвощинский разрешил милиции отправиться в путь ночью, чтобы Исмаил-хан не мог встретить женщины, приносящей несчастье.
Офицеры провожали отряд. Выехав перед строем на своем нервном Карабахе, Исмаил-хан Нахичеванский спросил милиционеров:
– Ружья и пистолеты заряжены?
– Гай, гай, давно заряжены! – вразброд отвечали разноликие воины в нагольных полушубках и лохматых папахах.
– Чужой попадется – убить надо!
– Валла, валла, убьем, убьем!..
И они ускакали. На другой же день в Баязет въехал незнакомый чиновник и остановился в караван-сарае. Таясь от Хвощинского, он проделал беглый осмотр всего, что можно было выглядеть в крепости. Как видно, донесениям Никиты Семеновича в Тифлисе придавали мало веры и генералы решили подослать своего соглядатая.
Карабанов встретился с ним на майдане; это был молодой человечек в добротном сюртуке (почему-то почтового ведомства), вертлявый и пухлый. Прицениваясь к шкуркам каракуля, он спросил поручика:
– Говорят, ваш Хвощинский не любит своих войск, не понимает русского солдатика?
– Кто это говорит?
– Ну, как же! Он ведь не делает им смотров, церемонию плац-парада всегда комкает…
– А-а, вот вы о чем! – не растерялся Андрей. – Надо признать, что я тоже недолюбливаю за это Хвощинского. А вот когда я служил в лейб-гвардии кавалергардском полку, его величество государь император через день гонял нас по корду, и все мы его обожали!..
Чиновник испуганно посмотрел на Карабанова, как на человека ненормального или же злонамеренного, которого в любом случае следует остерегаться, и торопливо пошел восвояси. И когда он шел, полушария его пухлого зада прыгали из стороны в сторону, как у гулящей девки.
– Тьфу ты, гадость! – отплюнулся Карабанов.
Хвощинский позвал к себе есаула Ватнина.
– Назар Минаевич, голубчик, – попросил его полковник, – у меня к тебе просьба: выбрось этого паршивца из гарнизона. Как угодно, любыми путями, но чтобы негодяйством в Баязете и не пахло. Да накорми лошадей для него как следует, а то в Тифлисе решат, что мы умираем тут с голоду…
Ватнин, не долго думая, почтил гостя своим высоким визитом в караван-сарае. Обычно в таких случаях принято говорить фразы вроде следующих: «Не смеем задерживать, ибо вас, наверное, ожидают с ответом». Или же – еще лучше: «Мы так рады вас видеть, закусите с дороги, а у нас уже готово обратное донесение!»
Назар Минаевич был весьма далек от подобных тонкостей: исподлобья оглядев непрошеного гостя, есаул сердито брякнул еще с порога:
– Лошади поданы!
– Лошади? А я и не просил их закладывать.
– Знать ничего не знаю. А лошади не люди: их заложили – так извольте ехать.
– То есть… Минутку! Как же это получается?
– А вот как получилось, переделывать не буду. Ежели решили себе отъезжать, милости просим. Дорога сейчас ввечеру прохладная, мух не дюже.
Мерзавчик из ставки наместника понял, что его раскусили, и на прощание стал просить только об одном: сообщить ему «что-нибудь интересное».
– Интересного мало, – заметил Ватнин. – Бабы по гаремам сидят, мужики на майдане барышничают. Мы же все больше чихирь тянем да от скуки деремся. Так что ненароком убить вас может. Езжайте себе!..
– Да как же я поеду с пустыми руками? – опечалился мерзавчик. – Опять же и от дам знакомых насмешки. А я для «Тифлисских ведомостей» даже статью обещал… Хоть что-нибудь, – приставал он к Ватнину, – хоть что-нибудь в доказательство дайте…
40 
